Покорение Крыма - [38]

Попытка кошевого атамана Калнишевского перехватить отступавшего калгу также закончилась неудачей: глубокие, вязкие снега помешали запорожским казакам добраться до неприятеля, двигавшегося по берегу Азовского моря в сторону Крыма.

Часть вторая ВОЙНА. ОТТОРЖЕНИЕ НОГАЙЦЕВ (Февраль 1769 г. — декабрь 1770 г.)

Февраль — апрель 1769 г.

Как ни опустошителен был набег татар на российские земли, он не мог определить исход предстоящей войны, ибо она, по сути дела, ещё не начиналась. Да и решаться всё должно было не в коротких столкновениях с татарскими отрядами, а в баталиях с турецкими войсками в Молдавии и Валахии, где их число прибавлялось с каждым месяцем. Даже Крым, представлявший несомненную угрозу для России, при всей важности его стратегического местоположения, не мог стать полем генерального сражения, после которого победившая сторона продиктует поверженной свои условия мира. Главные силы турок были на юго-западе, и дорога к миру пролегала именно в тех землях...

Ещё в минувшем декабре Захар Чернышёв подготовил план действий каждой российской армии на предстоящую весенне-летнюю кампанию и подал его на утверждение Екатерине и Совету. Императрица в делах военных разбиралась плохо, поэтому полностью доверилась опыту и знаниям бывалого генерала — 5 января план был одобрен и в виде высочайших рескриптов разослан командующим армиями.

В большом, на шести листах, рескрипте, полученном Румянцевым, предполагалось, что турки станут действовать с двух сторон: «из Молдавии и от Хотина в Польшу и ещё прямо к границам нашим». Кроме того, допускалась возможность турецкого удара со стороны Кубани с целью захвата и восстановления разорённой ранее крепости Азов. И если армия Голицына предназначалась для противостояния неприятелю «в первом месте», то Румянцеву надлежало защитить новороссийские и киевские границы от угрозы вторжения со стороны Крыма и от Бендер.

Готовя свой план, Чернышёв, разумеется, не знал, какой путь предпочтут турки, но, придерживаясь высказанного на ноябрьском заседании Совета мнения, считал, что они пойдут в Польшу на соединение с барскими конфедератами. Сражаться с ними должен был Голицын. Румянцеву же по плану отводилась роль наблюдателя. Правда, в случае, если князь из-за многочисленности неприятелей не сможет «не только наступать на них, но и стоять противу в занимаемой зимней позиции», то Румянцеву следовало выделить ему в помощь и подкрепление несколько полков из своей армии. Или же начать наступательное движение к Бугу, чтобы оттянуть на себя часть турецких сил и тем самым облегчить положение войска Голицына.

Петру Александровичу план кампании не понравился. Нависнув над расстеленной на столе картой, он приговаривал негромко:

   — Ошибается Захар... Недодумал... Конфедераты никогда не доведут дело к тому, чтобы турки большими силами вошли в Польшу. Даже для опровержения наших тамошних приготовлений... Не такие они дураки!.. Их собственный интерес состоит в сохранении от разорения — нашего иль турецкого — отечества своего. А для этого они, конечно, станут понуждать турок все силы наклонить в российские границы и тем не только отвлечь наши войска от Польши, но и восстановить свободу на своей земле... А коли так, то нет нужды ждать, покамест турки ударят. Самим вперёд идти надобно!.. И не на Хотин, как предписано Голицыну, а на Очаков!

Стоявший за спиной командующего адъютант Каульбарс не сдержался — полюбопытствовал осторожно:

   — Почему же на Очаков, ваше сиятельство? Он же и в том, и в другом случае в стороне от движения турок останется.

   — Хотин своё снабжение от Очакова имеет, — заскользил пальцем по карте Румянцев. — А тот через водную коммуникацию из самого Царьграда всё может получать изобильно и в своё, и в хотинское укрепление. Вот и выходит, что ежели проведём наши действия против Очакова и сможем получить оную крепость, то много выиграем над неприятелем, лишив его возможности черпать всякие запасы для войны. А значит — обессилим Хотин.

   — А коль сперва всё-таки на Хотин?

   — Взять его, конечно, легче. Но должной защиты своим границам мы тем не сделаем, ибо неприятелю всегда подпорою будет Очаков... Да и Перекоп забывать не стоит...

Ещё в конце января, будучи в Киеве у Голицына, Пётр Александрович написал в Петербург Никите Ивановичу Панину:

«После Очакова Перекоп в моём воображении занимает равное или другое место; и кажутся сии два города такими предметами, что, не овладев оными прежде, нельзя нам возвыситься над неприятелем...»

...О своих раздумьях и предложениях он сообщил также в Военную коллегию, однако Чернышёв оставил план наступления на Хотин в силе.

Захар Григорьевич сам был боевым генералом и понимал, какую опасность представляет Перекоп, готовый в любое время выпустить на просторы Дикого поля многотысячную татарскую конницу. Поэтому он предусмотрел отправить во Вторую армию 20 тысяч волжских калмыков. По первой траве они должны были выступить с мест кочевий, дойти до Дона, а оттуда — подкреплённые несколькими полками и артиллерией из обсервационного корпуса генерал-поручика Берга — провести экспедицию к Сивашу и Перекопу, чтобы «запереть Крым».