Поколение «NET» - [39]

Да и так ли все лично у Юли было замечательно? Цены на общественный транспорт росли каждый год, без исключений. Стоимость жилищно-коммунальных услуг вообще увеличивалась по несколько раз в год, с учетом того, что лампочку в подъезде Юля меняла всегда сама, а лестничную площадку намывала раз в неделю её бабушка. Развитие инфраструктуры, о котором пело телевиденье каждый вечер, происходило почему-то только в Чечне, тогда как шоссе, соединяющее Петербург и Хельсинки, расползалось по швам, крошилось и пестрило ямами, в которых автомобили теряли колеса…

“Но как же мы выберем кого-то другого???”, почти в отчаянии спрашивали Юлю собеседники. “Мы же не знаем, вдруг все еще хуже будет?”.

“Ну, значит, оставьте тогда все, как есть. Пенсии по 5 000 рублей вашим бабушкам и дедушкам. Впрочем, причем тут бабушки? У вас у самих будет пенсия в 5 000 рублей. И детям вашим удачи, они не смогут поступить в университет на бесплатное отделение, потому что всякие странные люди купили 100 % результат ЕГЭ и заняли их места, хотя и писать-то без ошибок не умеют. Здорово будет”.

До выборов оставался один день, и Юля не знала, скольких людей в действительности ей удалось переубедить или хотя бы немного проинформировать. Она делала это каждый день, добившись удивительных результатов в кругу своих друзей и родных. Оставалось только надеяться, что её знакомые сделали тоже самое, что возымели эффект видео, размещенные в Интернете, что заработало “сарафанное радио” из бабушек и сплетниц, которые бывают, порой, не менее убедительны в своих рассказах об ужасах действующей власти.

Против многомесячного труда Юли и её друзей работала мощная машина пропаганды. Гигантские плакаты “Единой России” висели по всему городу, не смотря на законный запрет любой предвыборной агитации за 24 часа до начала голосования. С улиц исчезла молодежь, раздающая листовки о правящей партии, но исчезли и флаеры всех других участников предвыборной гонки.

Плакаты “Единой России”, на один из которых Юля смотрела, стоя на проспекте, ужасно раздражали. Их много раз портили, дополняя надписями при помощи маркеров, а однажды даже “исправили” текст плаката на ругательный при помощи ножниц. Юле никогда не нравился вандализм, особенно в историческом центре Санкт-Петербурга, но скоро осознание того, что расклеивание плакатов и листовок по центру является единственной возможностью информировать людей за пределами Интернета, пришло к ней в полной мере.

Одну единственную наклейку с надписью “Единая Россия — партия жуликов и воров”, на эскалаторе станции “Невский проспект” за один день видели тысячи людей. Наклейки в вагонах собирали меньше “просмотров”, но тоже были достаточно эффективны. Меньше всего на агитационные плакаты смотрели на автобусных остановках, зато там люди стояли дольше всего и читали гораздо внимательнее.

Юленька отклеила очередную наклейку с надписью “голосуй против Единой России!” и прилепила её на стеклянную дверь входа в метро “Лиговский проспект”. Надпись оказывалась прямо перед лицом всех входивших.

Агитационные плакаты всех размеров были лично расклеены Юлей по всему её району, на каждую входную дверь подъездов, на большинстве доступных столбов. Смысл у всех был примерно одинаковый, но она меняла картинки и лозунги перед распечаткой на компьютере, чтобы «чтиво» никому не приедалось.

Все наклейки в метро непременно срывали, на следующий день от них оставались лишь следы клея. При этом другие стикеры и рекламу работники метрополитена не трогали. Сознательность ночных уборщиков поражала, чтобы оторвать одну наклейку требовалось немало времени.

Избавившись от последнего стикера, Юля поняла, что общественный долг выполнен, и двинулась в сторону дома. По дороге она зорко следила, чтобы никто не нарушал закон о запрете предвыборной агитации, но все бабушки и дети с листовками словно испарились.

В сумке, уже на выходе из метрополитена, зазвонил мобильный телефон. Девушка поднесла трубку к уху.

— Привет, ты где? — из динамика раздался усталый голос Дмитрия.

— К дому двигаюсь, — ответила Юля. — А ты?

— Задолбался, много материалов для завтрашней работы наблюдателем, — сказал он. — Всю ночь буду читать, чтобы не рыться, в случае чего, в бумажках.

— Денек у тебя будет тот еще, — согласилась девушка. — Во сколько начало?

— Приходить к 7.30 утра, но я, может, даже раньше заявлюсь, участок находится недалеко от дома. Когда освободимся — понятия не имею, может уже к следующему утру, — усмехнулся Дима. — Приезжай меня покормить.

— Эм… — предложение было несколько внезапным.

— Исключительно в интересах честных выборов, — тут же добавил Дима. — Я знаю, что ты будешь в моих краях, мне твои подружки рассказали, что вы идете шляться.

— Пусть твоя девушка тебя и покормит, — рассмеялась Юля. — Она у тебя все еще есть.

— О, точно, надо Ляле тоже позвонить! — обрадовался напоминанию он. — Вы все меня покормите, и Ляля, и ты, и мама… круто?

— Ты же лопнешь, деточка, — съязвила Юленька и нажала “отбой”. У нее действительно были планы в том же районе, в котором находился избирательный участок Димки, но как-то она слабо представляла, как приедет туда с продовольственной передачкой для голодающих наблюдателей.