Поколение А - [15]

– Сама знаешь, какая теперь экономика, – сказала Луиза, увидев мое лицо. – Но у тебя будет хорошая комната, чистая.

Она провела меня в самый дальний конец грузового отсека, открыла какую-то дверцу в стене, и мы вошли в небольшую каюту, отделанную белым пластиком.

Да, там было чисто. А больше про эту каюту ничего и не скажешь. Нигде ни пылинки. Белый пол, белые стены, белый потолок. Белый матрас на полу, чтобы можно было прилечь и поспать во время полета.

– А нам сколько лететь?

– Четырнадцать часов. Можешь пока снять костюм.

– Луиза, пожалуйста… Дай мне какой-нибудь препарат. Ну, чтобы время прошло быстрее…

– Какой-нибудь препарат? – Луиза закрыла дверь. – Саманта, в ближайшие три-четыре недели все, что будет входить в твой организм и выходить наружу, будет тут же раскладываться по пробиркам и изучаться под электронными микроскопами. Никаких препаратов сегодня. Ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра. Пока мы не закончим обследование. И уж тем более никаких препаратов от твоего постоянного поставщика ганджи… – Она пролистала досье. – Рикки Нго, из закусочной на Руахине-стрит. Кстати, рыба у них ненатуральная. Это соевый текстурат.

– Господи, и что вы так в меня вцепились?! Ну, да. Меня ужалила пчела. Но это вышло случайно. Она могла ужалить любого!

Луиза укоризненно покачала головой:

– А если все-таки не любого? А если ты… не знаю, какое тут подобрать слово… ну, скажем, а если ты была избранной?

– Что значит «избранной»?

– Что тебя выбрали не случайно. Тебя специально искали. И вот нашли.

– Ну, это вряд ли.

– Нам нельзя рисковать. Надо проверить все версии. Кроме вас с Заком, никого больше пчелы не жалили. За последние пять лет.

– А Зак до сих пор на карантине? -Да.

– Тоже в Атланте?

– Нет, в Северной Калифорнии. В городе Треугольник науки. Дурацкое название, но уж какое есть.

– А ты видела его… ролик? А кто не видел?!

– Да, и не раз, – улыбнулась Луиза. – Исторический момент в жанре комедии и мягкого порно. Кстати, твой ролик тоже прошел во всех новостях. И его уже выложили в Интернет.

– Что, правда?!

– Ну, да. По сравнению с Заком, оно, конечно, не так пикантно… но те три студентки засняли тебя на видео, пока ты дремала. И тебя, и твою пчелу. Так что ты теперь знаменитость.

Я подумала: «Вот интересно, а как эту новость воспримут мои папа с мамой, которые вообще ни во что не верят?»

Включились двигатели. Самолет вырулил на взлетно-посадочную полосу. Дверь в нашу белую комнату распахнулась. На пороге стоял мужчина. С виду – типичный американец. Сразу видно, что очень правильный и обстоятельный. Серьезный, даже суровый. Из той породы мужчин, которые называют себя настоящими мужиками и всегда объявляют друзьям и коллегам – обычно после третьей кружки пива, – что они ненавидят женщин.

– Саманта, это Крейг. Крейг у нас будет за старшего. С момента, когда мы войдем в воздушное пространство США.

ЖЮЛЬЕН

Военные прибыли быстро. Спецназовцы оцепили весь парк. Действовали, как всегда, безыскусно – грубо и жестко. Никакого понятия о манерах. Одно слово, уроды.

Старая грымза номер раз сфотографировала пчелу камерой в сотовом телефоне. Потом позвонила в полицию – или в службу спасения, я не знаю, – переслала им фотку и вернулась к своим молитвам. Я поднял пчелиный трупик с земли, положил на ладонь и принялся рассматривать жало. У меня очень хорошее зрение. Жало было совсем крошечным, но все равно выглядело оно грозно. Кожа вокруг укуса слегка покраснела и жутко чесалась. Но я решил потерпеть и не расчесывать, чтобы не стало хуже. Когда я поднял глаза, к нашей скамейке уже подошел целый взвод полицейских. Со злобными лицами и с пистолетами наголо. Старых кошелок подхватили под руки и отвели в сторонку, где оставили под присмотром троих полицейских. Кто-то из офицеров схватил меня за руку и принялся орать: «Где пчела?». Я молча указал на пчелиный трупик, который буквально за пару секунд до того положил на скамейку. Судя по бурной реакции стражей порядка, можно было подумать, что это не крошечное насекомое, считавшееся вымершим, а как минимум пусковое устройство для межконтинентальной ядерной ракеты. Кто-то из полицейских дал подтверждение по рации, что это действительно самая что ни на есть настоящая Apis mellifera. Меня спросили, что произошло. Вокруг уже собиралась толпа любопытных. Наверное, думали, что я какой-нибудь мелкий воришка, задержанный доблестными служителями закона. Ну и ладно. И пошли все в жопу. На парковую дорожку вырулил небольшой автофургон с белым прицепом, какие обычно не ездят по городу. В таких домах на колесах жирные америкосы разъезжают по своим бескрайним пустыням и ждут, когда за ними придет смерть. Машина заехала на лужайку рядом с моей скамейкой и остановилась. Из прицепа выбрались какие-то люди в белых халатах. Я так понял, ученые. Потом послышался рев вертолетов. С севера, со стороны Монтерея, к нам приближались пять SA-330. Больше всего мне хотелось вернуться в мир «World of Warcrafb, исчезнуть с этой несчастной планеты с ее деревьями, набожными старушенциями и причинно-следственными связями.

Один из ученых – наверное, главный; про себя я назвал его «альфа-самец» – велел мне забираться в прицеп. И я забрался в прицеп. А что еще остается, когда у тебя перед носом размахивают полицейскими дубинками?! Уже внутри меня запихнули в какую-то тесную кабинку из толстого прозрачного плексигласа. Козлы. Я спросил одного из сопровождавших меня строгих дядек, можно ли мне позвонить по его сотовому телефону. Похоже, они удивились, что у меня нет своего мобильника, и жутко переполошились по этому поводу. Интересно, с чего бы? Мне сказали, что аппарат мне не дадут, но если я назову номер, они сами его наберут, и я смогу поговорить по громкой связи. Вот уроды. Ну и пошли они в жопу. Да и кому бы я стал звонить? Маме? Маму надо сперва оторвать от YouTube. Она вся – в далеком прекрасном прошлом, как воткнется в экран, так и смотрит свое разлюбезное видео с выступлением Торвилл и Дина под «Болеро» на Олимпийских играх в Сараево в 1984 году. Снова и снова, по кругу. Позвонить папе? Ну, да. Дайана Росс поет заглавную песню из фильма «Махогани»: «Ты точно знаешь, куда идешь?»… чернокожая девочка из Детройта в первый раз видит Рим, в первый раз приобщается к истории, сидя на заднем сиденье старого раздолбанного такси. Сплошные блики в объективе. Плохонькая дешевая фотокамера. «Я всего-навсего бедная черномазая девчонка из Америки! Но за эту короткую поездку от аэропорта Да Винчи я стала другим человеком! Если бы все люди увидели Рим так, как я – хотя бы в течение трех с половиной минут, – мы бы жили в эротическом сне генерального продюсера какой-нибудь студии звукозаписи, в его воплощенной мечте о посткапиталистическом будущем!»