Поклонение огню - [41]

Гроту Кабан жгуче завидовал. Еще бы, пока он махал в конюшне лопатой, выгребая за скакунами шейха навоз, Грот в белой рубашечке, ходил, подумать только, на уроки английского! Тьфу! Еще бы шортики, гад, надел. Не раз Кабан, весьма недовольный нынешним образом жизни Грота, пенял ему на то, что тот за гроши продался шейху, сменил свое высокое звание честного вора на статус фраера галимого.

В последнее время Грот старался с Кабаном не ссориться. Впереди у него была замечательная перспектива оказаться на свободе, причем с кое-какими денежными средствами, а потому зачем ему лишние разборки в кодле, с которой он в ближайшее время расстанется навсегда.

— О, май френд, мистер Кабан! — в ответ на очередной упрек заявил Грот, развалившись на кошме с тетрадкой с записями. — Все будет о'кей! Когда вернусь из вояжа и получу бабло, обязательно выкуплю тебя, Заику, Мориарти и Гоблина.

— А вдруг останешься в пролете? — не очень-то доверяя посулам Грота, ответил Кабан.

— Ноу проблем, шеф! — Грот сладко потянулся. — Кинем тогда шейха да отчалим. Ты тут, Кабанчик, за время моего отсутствия присмотри, где у него что лежит. О'кей?

— Ладно, попробую, — пробурчал Кабан.

— И это… — Грот скорчил кислую мину. — Я очень прошу тебя не прикасаться к моим вещам, а то учительница английского жалуется, что от меня навозом стало пованивать.

Кабан ничего в ответ не сказал. Он вышел из домика, хлопнув дверью.

Но не только Грот вызывал у Кабана недовольство. Был еще один человек, кому он хотел бы высказать свои претензии, — это Наденьке Холмогоровой. Она старательно избегала общества своего бывшего возлюбленного, и за все время пребывания Кабана в резиденции шейха ему удалось поговорить с молодой женщиной только раз. Кабан искал с Надеждой встреч, и не только ради интимного интереса. Имелось у него для Холмогоровой одно поручение.

Повидаться с Наденькой наедине было практически невозможно. Обреталась она на женской половине дома, куда полноценным мужикам вход запрещен, а если и выходила из оной, то в сопровождении какой-либо женщины. И, тем не менее, Кабану повезло. Однажды Холмогорова, прискакав с конной прогулки и не найдя никого, кому можно было бы отдать поводья, была вынуждена сама поставить коня в стойло. Едва она въехала на скакуне в конюшню, как Кабан оказался тут как тут.

— Вот это встреча! — осклабился он и тут же закрыл дверь конюшни на щеколду. В помещении стало темнее. — Шахиня пожаловала!

Весьма надеясь на то, что приятеля в конюшне не окажется, Надежда скроила кислую мину.

— А-а, Ромео, привет! — и по приобретенной в гареме привычке прикрыла лицо легким прозрачным платком, оставив только глаза.

На молодой женщине были шаровары с тесемками на щиколотках, юбка, блузка, все легкое, воздушное. Смотрелась Наденька великолепно, особенно на скакуне. Этакая восточная амазонка. Кабан шагнул к коню, схватил Холмогорову за руку и выдернул из седла. Молодая женщина упала в объятия Кабана.

— Ты со мной эти штучки брось! — посоветовал он, имея в виду ложную скромность Холмогоровой, и отбросил с ее лица платок. — Открой личико, Гюльчатай!

— Пусти же, пусти! — потребовала Надежда, пытаясь сбросить руку приятеля со своей талии, но тот только крепче прижимал женщину к себе. — Нас могут увидеть.

Кабан ухмыльнулся:

— Никто нас не увидит, все на молитве, и ты это прекрасно знаешь. Так что не строй из себя недотрогу.

— Да пусти же! — рассердилась, в конце концов, Надежда. — Больно мне!

Она стала извиваться, и Кабан вынужден был ослабить хватку. Холмогорова вывернулась из его объятий.

— Ну, чего тебе? — спросила она и стала пятиться к двери.

Кабан сделал два больших шага, преградил путь.

— Поговорить хочу.

— Говори, — не очень-то дружелюбным тоном разрешила Наденька.

— Да чего ты себя так со мной ведешь? — психанул Кабан, обиженный несговорчивостью подруги.

— Как? — изображая невинность, распахнула Надежда пошире глаза.

— Как, как, — передразнил Кабан. — Шарахаешься от меня, будто я чумной. А ведь я по твоей вине оказался в Эмиратах, будь они прокляты! Если бы не ты со своей затеей украсть племянника Белова, я бы в Красносибирске сейчас конфетами торговал!

— Да, я виновата перед тобой, — призналась Надежда. — Но я постаралась искупить свою вину и упросила шейха забрать тебя, а заодно твоих дружков, из тюряги.

— Это верно, — вынужден был признать Кабан. — Но раз уж ты сделала одно доброе дело, то не останавливайся на достигнутом, вытащи меня, а заодно и себя, отсюда. — Он приблизился к Холмогоровой и зашептал: — Узнай, где у шейха деньги и драгоценности лежат, ну, золотишко, брюлики там и прочие побрякушки. А потом мне шепни. А мы тут с пацанами прикинем, как их лучше взять, прихватим тебя вместе с ними да всем гамузом слиняем отсюда.

Ну вот и выпал Холмогоровой шанс вырваться из гарема с приличным состоянием в кармане. Нужно только как следует распорядиться им, правильно, с умом организовать дело, а там, возможно, случится так, что все денежки у нее окажутся. Однако Наденька не хотела показывать Кабану, что заинтересовалась предложением — пусть поклянчит, побегает за ней, сговорчивее позже будет.