Поклонение огню - [34]

Это знали бандиты, Степанычу же было невдомек, что у басурман на уме, а потому он шпарил без оглядки. И куда только девались медлительность и неповоротливость Власова. Объезжая деревья, рытвины и ухабы, он крутил руль, будто Шумахер на гонках Формулы-1. Деревья кружились и плясали за окнами автомобиля в сумасшедшей пляске, норовя рухнуть и раздавить их.

Витек оглянулся: «форд» и «Волга» медленно тащились вслед за ними по лесу.

— Давай, Степаныч, давай, подбавь газку! — стал подгонять Злобин водителя, хотя тот и не нуждался в понукании.

Руки и ноги у Власова ходили ходуном, дышал он, как загнанная лошадь. Впереди показалось полотно дороги. Степаныч вдавил в пол педаль акселератора. Фургон, взревев, пулей вылетел на дорогу, чуть было не врезавшись в проезжавший мимо грузовик.

Сзади едущие машины забуксовали, однако после небольших усилий тоже выбрались из лесу.

Гонка продолжилась. Ехали минут десять по извилистой лесной дороге. Оторваться не удавалось из-за загруженности автомобиля, но и преследователи по этой же причине не могли настичь фургон. Но, в конце концов, «форд» медленно и неотвратимо стал приближаться. Сквозь стекла автомобиля уже можно было различить злорадно ухмыляющиеся физиономии боевиков. Степаныч сколько не давил на газ, выжать из своего жигуленка больше уже ничего не мог. Похоже, удача сегодня была на стороне бандитов. Из окна «форда» показался ствол автомата. Боевик махнул рукой, приказывая остановиться.

И вот, когда Сидевшая в фургоне компания решила, что дело проиграно и все они сейчас окажутся в руках головорезов, случилось невероятное. У «форда» вдруг лопнула покрышка, он завилял, резко отстав от фургона, развернулся боком и, каким-то чудом избежав опрокидывания, замер посреди дороги.

Из лесу раздались выстрелы. «Волга» развернулась и поехала в обратную сторону, так как путь был заблокирован, из «форда» выскочили боевики и рассредоточились по обеим сторонам дороги. Завязалась перестрелка. А никем не преследуемый фургон, спокойно пробежав по дороге еще метров двести, скрылся за лесным поворотом.

XX

Шмидт иногда забирал Белова Ивана на уик-энд. Пришел он к мальчику и в это воскресенье. Празднично одетый Ваня уже поджидал его во дворе школы. Заметив Шмидта, степенно подошел, пожал руку

— Куда поедем? — спросил мальчишка.

— Я предлагаю в парк, — ответил Шмидт. — Поедем, или есть другие предложения?

— Нет, я хочу в парк. В Лондон.

— Все, заметано!

До Лондона добирались на шикарной машине Шмидта. Дорогой Иван глазел по сторонам, изредка задавая вопросы. Малоразговорчивый по натуре Шмидт старался изо всех сил давать на них полные ответы. Полчаса спустя они были в столице Англии.

Для прогулки выбрали центральный парк. Хотя Ваня и силился держаться по-взрослому, ребенок то и дело одерживал в нем верх. Мальчишка с удовольствием катался на горках, каруселях, качелях и других аттракционах. Впрочем, Шмидт не отставал от него и с не меньшим удовольствием развлекался на аттракционах. Всем ведь известно, что в любом мужчине живет мальчишка. Иван от компаньона был в восторге.

Потом стреляли в тире из различных видов пневматического оружия, как две капли воды похожих на боевое. Бывший спецназовец был в ударе, бил без промаха, как Соколиный глаз, чем окончательно покорил сердце Вани.

В завершение прогулки решили поесть мороженого. Зашли в попавшееся на пути двухэтажное кафе с открытой площадкой на втором этаже, поднялись на нее и устроились за столиком у перил с видом на внутренний дворик с небольшим фонтаном и скульптурами. Официантка принесла заказ — мороженое и кока-колу. Ели долго, смакуя десерт, делясь впечатлениями об интересно проведенном времени.

— Я вот что хотел спросить, дядь Дим, — неожиданно посерьезнев, сказал Иван. — А почему папа с мамой разошлись?

Парень, конечно же, давно и сильно страдал оттого, что родители были в разводе, но раньше не задумывался о причине их конфликтов, а вот сейчас, повзрослев, решил ее выяснить. Шмидт абсолютно не был готов к такому вопросу, а так как он имел непосредственное отношение к разводу Белова и Ольги, ему стало не по себе.

— Э-э… — промямлил он, пытаясь собраться с мыслями. — Видишь ли, Иван, они разные люди. У твоего папы своя жизнь, у мамы своя.

Однако отделаться общими фразами ему не удалось.

— Я понимаю, дядя Дима, — мальчик смотрел на Шмидта большими, полными боли карими глазами, и Шмидту, как под обстрелом в чистом поле, некуда было от них спрятаться. — Но как же так? Раньше они любили так, что не могли жить друг без друга, родили меня, а потом вдруг никто никому стал не нужен.

Шмидт взял ложкой кусочек торта, отправил в рот и с задумчивым видом медленно проглотил, выигрывая время для ответа. Потом глотнул колы и сказал:

— Все это сложно, Ваня. Но попробую объяснить, ты же взрослый человек. У папы твоего была бурная молодость. Он рисковал, порой играл своей жизнью. Он вообще по жизни игрок. И такое существование его вполне устраивало. Маму твою — нет, ей хотелось покоя, тихого семейного счастья. Вот на этой почве у них и начались разногласия. А потом они стали отдаляться друг от друга, и, в конце концов, каждый пошел своей дорогой. Так часто бывает в жизни.