Поклажа для Инера - [55]

– Колхоз ему машину доверил, а он… Да я б осла на него не оставил. Ему бы сейчас заглушить мотор да подтянуть гайки ключом на “семнадцать». Вот неуч! – нервничал отец.

А спустя немного времени за окном раздавался голос тракториста:

– Яздурды ага! Выйди, пожалуйста. – Лаяла наша собака, не пускавшая чужого во двор.

Отец обычно посылал меня вперед:

– Иди, скажи, я сейчас.

А сам уже накидывал ватник и проверял, на месте ли сумка, в которой – термос с кипятком и еда. Что поделаешь, в пахоту у трактористов не должно быть ни минуты простоя, значит, нужно помогать…

Теперь мы с Гыратом виделись тайком. Я крался между длинных и одинаковых, как в поезде, навесов колхозной конюшни; тут же высились скирды сена. Только бы конюх не заметил, а то неприятный может получиться разговор.

– Что слоняешься вокруг лошади? – например, спросит он у меня. – Твой отец больше не бригадир.

Вряд ли я найду что ответить…

Гырат, едва увидит меня, непременно подойдет. Я глажу ему гриву, лоб и всегда даю что-нибудь вкусненькое. Мы вспоминаем нашу прежнюю дружбу… Хотя, почему “прежнюю»? Дружба продолжается!

Вскоре, однако, избрали нового бригадира, и он должен был отвести коня к себе в стойло.

Хорошо помню тот дождливый день нашей последней встречи. Вымокший до нитки, я прибежал в конюшню и увидел, как Гырат, высунув голову из-под навеса, неподвижно уставился на косые струи дождя. Вероятно, монотонный звук падающей воды навевал на коня дрему. Я тихо окликнул его, но он, то ли не расслышал, то ли не узнал мой голос. Когда позвал погромче, конь мгновенно оживился и взглянул на заросли тутовника, где я прятался. Несмотря на дождь, он подошел ко мне. Я покормил его с ладони жареной кукурузой и отправил обратно под навес:

– Завтра, как только взойдет солнце, я приду опять.

– Но на следующее утро Гырата забрал новый бригадир…

Трудная пора наступила в моей жизни! Я скучал по своему другу и чем дальше, тем сильнее. Однажды, чтобы повидаться с ним, пошел к дому его нового хозяина. Гырат стоял как раз неподалеку от приоткрытой калитки. И тогда в голову мне стукнула одна шальная мысль (после сам долго не мог понять, как это произошло).

Я скользнул во двор и спрятался за стогом колючки. Убедившись, что остался незамеченным, подкрался к вбитому в землю деревянному колу, сдернул с него веревку с недоуздком и впопыхах кинулся искать сбрую. Ее нигде не было, скорее всего, она лежала на пне вместе с седлом, но идти туда было опасно, еще нарвешься на кого-нибудь из хозяев. Я вскочил на Гырата, хлеснул его концом веревки от недоуздка, и он, прямо-таки выстрелившись вперед, легко перемахнул через палку, загораживающую поперек проход из стойла. Хорошо, я крепко держался за гриву…

Но на мое несчастье, во дворе все же оказалась какая-то женщина: из стога хлопчатника, на котором сушились детские пеленки, она вытягивала ветки для тамдыра. Я ее заметил слишком поздно, когда уже сидел верхом.

– Ой, парень, ты кто?! Куда лошадь угоняешь? – закричала она.

Гырат не обратил не нее ни малейшего внимания. В три прыжка он очутился за околицей аула и по тропе у самого края вспаханного поля, вихрем полетел в сторону камышовой балки.

Там мы оба перевели дух, я спрыгнул на землю. Вокруг буйно зеленели травы, кусты солодки покачивались на красноватых стеблях. Мимо протрусил охотничий пес Джумы мергена, с трудом несший свое одряхлевшее тело. Он остановился, задумчиво поглядел на меня и побрел дальше. Раньше его часто можно было встретить с хозяином. Когда они возвращались с охоты, с пояса Джумы мергена свисала тушка подстреленного фазана. Мы, ребята, тоже мечтали стать охотниками, иметь такую же замечательную собаку. Года два назад Джума мерген внезапно умер, а Сарыбай уже совсем старый. Наверное, сейчас он обходит знакомые места, вспоминает разные случаи из своей охотничьей жизни…

Мне стало жаль одинокого пса. Настроение сразу упало. Я подумал, что надо бы вернуть Гырата в стойло: вдруг он потребуется новому бригадиру? Я сел на коня, и мы не спеша поехали по извилистой тропе, тянувшейся вдоль Дербенского арыка. Там, где арык огибал невысокую горку, у брода, послышались какие-то непонятные звуки. Я вспомнил, что в прошлом году Гыджан ага наткнулся в этом месте на дикого кабана, завязшего в глине. Может быть, опять кабан?

Нет, у брода сидел человек, длинный Меред, учившийся тремя классами старше меня; он ловил в арыке рыбу.

– Иди сюда, – позвал он, – канар подержишь. Тут есть во какие рыбины! – Он показал на ногу.

Мое намерение отвести Гырата в стойло почему-то сразу забылось. Да и неудобно было отказывать приятелю, к тому же старшему. Я пустил коня пастись, а сам стал помогать Мереду. Гораздо выше меня ростом, он зашел на глубину. Я старался не отставать. В порванную посередине сеть-мешок в самом деле попалось порядочно рыбы, но все больше мелочь.

Что ж, каждый рыбак, а Меред в особенности (за ним это давненько водилось, я знал), любит прихвастнуть.

Улов мы разделили поровну, после чего длинный Меред, весело насвистывая, зашагал в сторону аула, а я отправился к Гырату, щипавшему траву невдалеке.

Только я подошел к коню, сзади зашуршало и из зарослей коршуном выметнулся подкарауливший меня Таллы, сын нового бригадира. Как и Меред, он был старше меня на три года и, думаю, во столько же раз сильнее.