Поклажа для Инера - [2]
– Язлы! – сказал Нурли. – Помни, Язлы! Теперь семья остается под твоим присмотром. Тебе уже четырнадцатый, так будь действительно старшим. Прошу тебя, не обойди заботой малышей… – было видно, что он сильно волнуется. – Как говорится, добрая надежда – пол дела. И вы тоже – надейтесь! Старайтесь делать добро. И друг другу и всем людям… Надейтесь на лучшее! А если я уцелею, если вернусь, так все заботы опять станут моими… Но, сам знаешь, загадывать не стоит… И если уж судьба не даст мне больше увидеть родного крова, придется тебе платить мой долг…
Нурли замолчал на какое-то время, сглотнул сухоту в горле:
– Браслеты старшей гелнедже и все украшения младшей… Ты помнишь их? Так ты хорошенько запомни: налобные подвески, браслеты, девичий головной убор… Я все это отдал в фонд помощи фронту.
Мы переглянулись. Невольная и радостная улыбка мелькнула в его глазах. Я хорошо понимал брата: ему представилось, как все эти дорогие и старинные вещи из тяжелого серебра, покрытые золотом, превращаются в танки и пушки, чтобы непроходимой стеной стать на пути у врага.
Но потом взгляд Нурли опять стал твёрдым. И я опять понял брата: когда кончится война и семья опять крепко станет на ноги, я должен пойти в Мары на базар и снова купить украшения для наших женщин. Все точно, как было. Чтобы по справедливости, чтобы ничем не обидеть их!
– Ты ведь знаешь, Язлы, там на базаре, можно все достать. Хоть птичье молоко!
Я кивнул… Пожалуй, только слова про украшения были для меня новостью. Все остальное я уже слышал много раз. О том же говорил отец Агамураду, когда первым уходил на фронт. А потом Агамурад Довлету. А потом Нурли, склонив голову, слушал уходящего Довлета. Теперь пришла его очередь сказать все это мне.
Но, кажется, он еще что-то хочет произнести. Что-то, быть может, самое важное… Что же?.. Нурли молчал. Черные глаза его смотрели на меня с каким-то особым чувством. На душе у меня сделалось неспокойно и тоскливо. Я будто понимал его. И не мог понять до конца. Но взгляд брата навсегда отпечатался в памяти. Он и теперь стоит передо мной, живой взгляд, живого тогда Нурли.
II
Жена Довлета, Айсона – моя младшая гелнедже, я и Сарагыз, девушка из нашего села, поливали хлопчатник. Участок был неплохой, невдалеке от села. Весной в бригаде распределяли участки, и этот достался моей гелнедже.
Когда хлопчатник уже заметно подрос и работы прибавилось, к Айсоне приставили меня и Сарагыз. Скоро я выучился сам ухаживать за полем.
А забот, надо сказать, у поливальщиков всегда предостаточно… Вот, кажется, что и бороздок ты сделал сколько следует и земля будто бы вдоволь напилась водой. Но вдруг видишь: вон в том краю поля головы кустарников поникли. Значит, туда не дошла вода, бороздки остались сухими!
Да. Работы больше чем хватало. И все же у меня бывали приятные свободные минутки. Чтобы дать мне немного отдохнуть, меня отправляли в село за припасами. А то и просто послушать: что там скажет “черноголовый» – репродуктор. Как и по всей стране, в нашем маленьком и далеком, залитом солнцем селе люди хотели знать, что там делается, на фронте…
Вечерами, усталые, мы ложились на деревянный настил, сделанный из жердей. Постепенно воздух становится прохладным и прозрачным. Так спокойно и сладостно было вдыхать его, засыпая. И видеть над собой чистые звезды. И видеть, как поднимается луна, похожая на пиалу, полную молока.
В первые ночи, сказать по правде, мне было не по себе немного, мурашки щекотно и коряво пробегали по телу, когда где-то, и не так уж далеко, вдруг заунывно голосили шакалы.
Плакали, то ли о чем-то просили меня, то ли угрожали… Но скоро я привык к их голосам, как и ко всем другим звукам и шорохам ночной пустыни…
Сегодня мне опять предстояло ехать в село. Что там говорить, я был доволен!
– Уж постарайся, – шутливо наставляла меня Сарагыз, – привези нам радостную весть!
В это время она помогала мне получше увязать тюк травы, которую я собирался отвезти домой… Сарагыз была крепко сбитая рослая девушка. В селе ее за это – на туркменский лад – называли башней.
Сарагыз, между прочим, не зря меня просила. Третьего дня я как раз и привез такое известие. Наши войска, наконец, вышвырнули гитлеровцев за пределы СССР!
И когда я приехал к себе на хлопковое поле, уж я был горд!
И я не просто им рассказывал, а говорил, как настоящий радиодиктор – таким особо твердым и торжественным голосом.
Последние слова, мне кажется, я вообще произнес точно как он, этот невидимый, но такой знакомый нам человек:
– Туркмены тоже совершили на разных участках фронта немало подвигов. Внесли свой вклад в общую победу!
Бедная моя гелнедже не в силах была сдержать слез – и гордости, и горечи.
А Сарагыз, по обыкновению своему, принялась шутить. Делая вид, что приглаживает волосы, словно готовится к встрече, Сарагыз насмешливо посмотрела на меня:
– Хм… Так, значит, теперь пора вышивать тюбетейки в награду солдатам?
Мне не понравилась ее шутка. Я от чистого сердца старался, чтобы все вышло поторжественней, а она, понимаешь… Или, может, Сарагыз вообще мне не верит?
– Можешь смеяться, можешь издеваться, можешь вообще делать, что хочешь, – сказал я сердито, – а Гитлеру вонючему вставили фитиль в одно место!
В новую книгу известного туркменского писателя Агагельды Алланазарова вошли роман “Тюлень” и несколько новелл.Роман возвращает нас к теме Великой Отечественной войны. В центре повествования — судьбы главных героев — немецкой девушки Берты и советского офицера Балкана, их бескрайняя любовь.Произведениям Агагельды Алланазарова присущи искренность, самобытность, философское осмысление и национальный колорит.Текст в качестве рукописи.
Автор воссоздаёт события начала ХХ века, рассказывая о том, как населявшие южные районы Туркменистана наполовину кочевые семьи принимали новую советскую власть, о колхозном строительстве и тяжёлой судьбе тех людей, которые подвергались репрессиям, унижениям и которых ссылали в далёкие края. «Очаг» представляет собой не до конца раскрытые и не полностью отражённые в произведениях страницы истории жизни не только туркменского, но и многих других народов прежнего Союза, волею жестокой судьбы разбросанных по всей стране.
Новый роман писателя Агагельды Алланазарова “Жаркое лето Хазара”, став одним из бестселлеров туркменской литературы, вызвал у читателей бурный интерес. Роман не является историческим произведением, но он и не далек от истории. В нем широко освещены почти уже ставшие историческими события недавних лет. Читая книгу, ощущаешь раскаленную температуру Хазара — всей страны. На примере предыдущих произведений — рассказов, повестей, романов — читатели уже имели возможность убедиться в том, что талантливый писатель Агагельды Алланазаров может виртуозно плавать среди бурных волн человеческой души.В новом произведении писателя переход страны от одного общественного строя к другому получил художественное воплощение через драматические события жизни героев.Попавшую в шторм гордую семейную лодку Мамметхановых так кидает из стороны в сторону, что, кажется, она вот-вот ударится о скалу и развалится на части, а ее пассажиры полетят из нее в разные стороны.
«За окном медленно падал снег, похожий на серебряную пыльцу. Он засыпал дворы, мохнатыми шапками оседал на крышах и растопыренных еловых лапах, превращая грязный промышленный городишко в сказочное место. Закрой его стеклянным колпаком – и получишь настоящий волшебный шар, так все красиво, благолепно и… слегка ненатурально…».
Генри Хортинджер всегда был человеком деятельным. И принципиальным. Его принципом стало: «Какой мне от этого прок?» — и под этим девизом он шествовал по жизни, пока не наткнулся на…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Есть на свете такая Страна Хламов, или же, как ее чаще называют сами хламы – Хламия. Точнее, это даже никакая не страна, а всего лишь небольшое местечко, где теснятся одноэтажные деревянные и каменные домишки, окруженные со всех сторон Высоким квадратным забором. Тому, кто впервые попадает сюда, кажется, будто он оказался на дне глубокого сумрачного колодца, выбраться из которого невозможно, – настолько высок этот забор. Сами же хламы, родившиеся и выросшие здесь, к подобным сравнениям, разумеется, не прибегают…
В третьем томе четырехтомного собрания сочинений японского писателя Кобо Абэ представлены глубоко психологичный роман о трагедии человека в мире зла «Тайное свидание» (1977) и роман «Вошедшие в ковчег» (1984), в котором писатель в гротескной форме повествует о судьбах человечества, стоящего на пороге ядерной или экологической катастрофы.
Книга «Ватиканские народные сказки» является попыткой продолжения литературной традиции Эдварда Лира, Льюиса Кэрролла, Даниила Хармса. Сказки – всецело плод фантазии автора.Шутка – это тот основной инструмент, с помощью которого автор обрабатывает свой материал. Действие происходит в условном «хронотопе» сказки, или, иначе говоря, нигде и никогда. Обширная Ватиканская держава призрачна: у неё есть центр (Ватикан) и сплошная периферия, будь то глухой лес, бескрайние прерии, неприступные горы – не важно, – где и разворачивается сюжет очередной сказки, куда отправляются совершать свои подвиги ватиканские герои, и откуда приходят герои антиватиканские.