Покер с акулой - [9]

– Это я принесла.

– Где взяла?

После секундного колебания язык сам собой соврал:

– Пошла гулять с собаками, а он на помойке сидит. Явно домашний, чистый, в ошейнике…

– Небось в форточку за птичкой сиганул, – вздохнула Катюша и порылась в густой шерсти гостя, – блох, похоже, нет. Надо все равно обработать спреем для надежности и расклеить объявление, наверное, хозяева обрыдались, а пока пусть живет. Пошли, дружочек, на санобработку.

Она подхватила кота под живот и потащила в ванную. Я налила себе еще кофе. Наверное, надо было сказать правду, но представляю, какие вопли поднимет Катерина, заставит идти в милицию, давать показания… Лучше промолчу.

– Лампуша, гляди! – заорала Катя.

В ванной, в тазике с теплой мыльной водой, преспокойненько сидел кот. В отличие от других кошачьих, этот просто нежился в пене и урчал от удовольствия, пока Катюша терла ему спинку, животик и грудку. Даже голову котяра преспокойно подставил под струю, лишь пофыркивал, когда вода попадала в нос.

– Первый раз встречаю такое! – искренне изумилась Катя. – Ну, давай лапку.

Кот моментально протянул переднюю лапу.

– Слушай, – взвизгнула Катерина, – он понимает! Ну-ка, дай лапу.

Гость покорно протянул другую, левую.

– Ох, и не фига себе, – пришла в полный восторг Катюха, – артист, да и только.

Несколько минут мы заставляли животное выполнять команды. Выяснилось, что он понимает почти все: лежать, сидеть, стоять. Но самое смешное произошло, когда я велела:

– Голос!

Котяра разинул клыкастую пасть и разразился душераздирающим мяуканьем. На вопль явились все животные и уставились на «циркача».

– Молодец, – похвалила Катя, – а теперь замолчи.

Кот разом заткнулся.

– Слушай, – пробормотала подруга, вытирая новое приобретение полотенцем, – может, он из цирка сбежал? Такая животина дорогого стоит. Давай позвоним в театр к Куклачеву, вдруг это их «прима»?

Оставив ее забавляться с котом, я пошла в прихожую и, уже натянув сапоги и куртку, поинтересовалась:

– Как я узнаю этого Писемского? Опиши внешность.

– Моментально вычислишь, – усмехнулась Катя, – толще его человека просто не будет. Огромная гора, а сверху огненно-рыжая голова, ни за что не перепутаешь.

ГЛАВА 4

Катерина оказалась права. Олега Яковлевича было видно издали – невероятной толщины мужик, а кудрявые волосы – цвета взбесившейся лисы. Перед ним на подносе лежали остатки «скромного» обеда – несколько оберток от биг-маков, коробочка макнагетсов, два пустых пол-литровых стакана из-под колы, остатки жареной картошки и недоеденный пирожок. Наверное, он не слишком любит сладкое.

– Здравствуйте, – произнесла я, – меня прислала Екатерина Андреевна Романова.

«Гора» окинула взглядом мои сорок пять килограммов и сказала густым басом:

– Это вы? Вы Евлампия Андреевна?

– Что тут странного?

– Да нет, – замялся наниматель, – ничего.

Тяжелый вздох вырвался из моей груди. Я очень хорошо понимаю его сомнения. Выгляжу хрупкой, даже болезненной женщиной. Росточком чуть-чуть не дотянула до метра шестидесяти, вешу как средний баран. Впрочем, особой красотой господь тоже не наградил. Лицо маленькое, нос острый, глаза серо-голубого оттенка, посажены глубоко, из-за чего кажется, что они карие. Волосы не слушаются ни расчески, ни щетки, ни фена, поэтому стригу их коротко, но пряди все равно стоят дыбом. Кирюшка говорит, что я смахиваю на весеннего ежика, такая же тощая и взъерошенная. Большое в моем организме только одно – ноги. Всякий раз, когда я покупаю обувь, продавцы не хотят верить, что такая мозглявка носит полный тридцать девятый и сначала приносят тридцать пятый, думая, что клиентка ошиблась. Со спины меня можно принять за двенадцатилетнюю девочку, но физиономия сразу выдает возраст.

Я села на стул и велела командным голосом:

– Принесите стакан воды, минеральной, пожалуйста!

Олег Яковлевич послушно пошел к кассе.

– Ну, – приказала я, когда он вернулся, – излагайте суть дела.

– Здесь? – изумился Писемский.

– А где?

– Может, лучше у меня в машине, там тише…

Мы завернули за угол, и Олег Яковлевич открыл роскошный «глазастый» «Мерседес». Я плюхнулась на кожаные подушки и вдохнула знакомый запах дорогого одеколона, хороших сигарет и качественного коньяка. Когда-то, в прошлой жизни, я ездила на таком же «Мерседесе», даже пахло там так же… Отогнав неприятные воспоминания, я слишком резко спросила:

– Ну, повествуйте!

– О чем? – спросил Олег Яковлевич и окинул меня оценивающим взглядом.

Мне не понравились ни его поведение, ни тон, которым он разговаривал, поэтому я решила расставить точки над ё!

В давнюю давность, когда я училась в консерватории, среди десятка предметов был один, казавшийся совершенно ненужным, – актерское мастерство. Ну к чему оно пианисту, скрипачу или арфистке… Но преподаватель, худой, носатый и невероятно экспансивный Федор Евгеньевич, был иного мнения.

– Дети, – внушал он нам в аудитории, – дети!

Студенты тихо пересмеивались, заслышав такое обращение, но Федор Евгеньевич не смущался и вещал дальше:

– Вот подумайте сами, отчего один и тот же исполнитель играет концерты по-разному? В понедельник – гениально, а во вторник – провально?

– Вдохновения нет! – крикнул кто-то.