Покаяние души - [7]

Каблуки Мод громко и четко простучали по черно-белым мраморным плитам пола, настолько громко, что девушка удивилась, как это сразу не распахнулись настежь все пять дверей, выходивших в просторный прямоугольный холл.

По обе стороны коридора, между дверями, тянувшимися в два ряда, стояли изящные подставки для цветов, а над ними висели исполненные в том же стиле зеркала. Мод всегда обожала георгианский стиль и теперь с первого взгляда безошибочно определила ценность этих антикварных предметов.

На подставках размещались со вкусом подобранные цветочные композиции — из сухих цветов, учитывая зиму, — и лишь когда Мод, нервничая, нерешительно направилась к лестнице, одна из дверей наконец распахнулась.

Швейцар в форме вежливо осведомился, по какому делу она явилась, и только тогда Мод сообразила, что, видимо, нечаянно привела в действие бесшумную сигнализацию.

Запинаясь, она пояснила, что хотела бы увидеться с Кайлом Беннеттом, и почувствовала себя на редкость глупо, признав, что ей не было назначено заранее. Видимо, к главе «Беннетт интерпрайзис» не было принято являться запросто, без доклада, и Мод ощутила, как просыпается в ней хорошо знакомая злость.

Она уже готова была развернуться и уйти, когда вспомнила, зачем пришла сюда. В отчаянии Мод торопливо проговорила:

— Послушайте, может быть, я напишу записку, а вы передадите ее Ка… то есть мистеру Беннетту?

Уловив ее оговорку, швейцар глянул на девушку еще подозрительнее, и Мод похолодела, сообразив, что этот человек мог счесть ее отвергнутой любовницей Кайла.

Еще подростком Кайл отличался убийственным обаянием, на которое женщины слетались, точно мотыльки на свет, а с тех пор, как он превратился в удачливого бизнесмена, колонки газетных сплетен регулярно поминали его имя, связывая его то с одной, то с другой светской красавицей, будущей актрисой или топ-моделью.

Впрочем, мрачно подумала Мод, швейцару довольно один раз глянуть на нее, чтобы понять: такая особа ничем не может привлечь великого Кайла Беннетта.

— Мистер Беннетт знаком с моими родителями, — как можно холоднее пояснила она. — Если вы позволите мне написать записку…

— Сюда, мисс.

Швейцар явно поверил ей и уже с куда большей любезностью проводил Мод в одну из пустых комнат первого этажа.

Комната, судя по всему, служила приемной. На стенах, между шелковыми муаровыми драпировками висели панно, на китайский манер расписанные птицами и цветами. Два мягких диванчика были обиты тем же муаровым шелком, а в углу пылал огонь "за изящной каминной решеткой, в которой Мод тотчас заподозрила работу Адама. Швейцар любезно подвел ее к письменному столу ранней викторианской эпохи, на котором были в изобилии и бумага, и ручки.

Мод писала торопливо, боясь передумать и чувствуя, как неудержимо вскипают в ней гнев и отчаяние. Закончив, она пробежала глазами написанное:

«Кайл, мне нужно поговорить с тобой о папе и маме. Пожалуйста, не отказывайся».

И подписалась своим полным именем.

Не раздумывая. Мод запечатала записку и отдала ее ожидавшему швейцару.

Едва он ушел, ее охватил такой ужас, что она опомнилась уже на полпути к двери. Нет, ей нельзя уйти сейчас! Надо узнать, чем все это закончится. Да и чего она испугалась? Того, что выставит себя на посмешище перед Кайлом, что он вволю поизмывается над ней? Неужели собственная гордость значит для нее больше, чем жизнь отца?

Устыдившись, Мод вернулась в комнату. Худшее, что может сделать Кайл, — отказаться с ней разговаривать. Неважно, сколько ей придется вытерпеть от него унижений, лишь бы он согласился оплатить операцию.

Впервые за все время Мод задумалась над тем, что будет, если ее миссия провалится. От этой мысли ее пробрал ледяной озноб.

Вернулся швейцар и, увидев, что Мод вся дрожит, обеспокоенно спросил:

— Вам нехорошо, мисс?

— Нет-нет… все в порядке. — Мод через силу улыбнулась ему. Она так напряглась, что все тело заныло.

— Мистер Беннетт велел мне проводить вас к нему.

Почудилось ли ей, или вправду в голосе швейцара проскользнула уважительная нотка? Видимо, этот человек решил, что ее ожидает торжественный прием, но сама Мод не могла пока позволить себе расслабиться. Все, чего она добилась, — лишь крохотный шажок вперед.

В лифте, который бесшумно нес их вверх, Мод невольно прижала руку к животу. Лишь сейчас она во всей полноте осознала, что означает выражение «сосет под ложечкой». Где бы ни была эта «ложечка», у Мод под ней словно насос заработал.

Лифт остановился, и она, следуя указаниям швейцара, пошла по роскошно отделанному коридору к одной-единственной двери.

Прежде чем она успела дойти до цели, дверь распахнулась, и Мод, взглянув на девушку, которая знаком пригласила ее войти, с болезненной остротой вспомнила все недостатки собственной внешности. Девушка словно сошла с обложки «Вога», и при взгляде на нее у каждого перехватило бы дух от восхищения.

Великолепно сложенная блондинка того, скандинавского типа, который часто встречается в смешанном населении американских городов, холодная и уверенная в себе, презрительным взглядом окинула скромную одежду и растрепавшиеся кудри Мод.

Сама она была в обманчиво простеньком мини-платье явно от Донны Каран, и тонкое джерси выгодно облегало ее роскошные формы. Свежий безупречный маникюр безмолвно напомнил Мод о том, как мало внимания сама она уделяет своим ногтям. Когда приходится много работать, о маникюре лучше забыть. Мод бессознательно спрятала руки в карманах.