Пока я помню - [7]
– Ну ладно, – сказал он, – ты ведь упомянул о двух фактах.
– О двух, – подтвердил Кир. – И вот тебе второй. Даже, можно сказать, и третий. Примерно через пару месяцев после возвращения Берковича к работе на Земле у нас появились сведения о модифицированном кокаине…
Пошивалов сделал нетерпеливое движение, желая сказать, что это вряд ли стоит увязывать с Антоном – часто именно фальшивые параллели мешают разгадкам реальных причин.
– Погоди, – остановил его Кир. – Вот самое главное. Когда вышли на группу наркодилеров, установили, что это обычные люди, как я говорил. Но самая большая странность вот в чем: один человек в этой группе – погибший штурман с корабля, на котором летел Антон Беркович!
– Не понял? – удивился Федор. – В каком смысле погибший штурман?
– Естественно, по документам это некий гражданин США со всеми атрибутами, вплоть до медицинской страховки.
– Так он просто похож на этого штурмана?!
– Дело не во внешней схожести, лицо у него, конечно, изменено! Мы подозреваем, что альтеры продолжают использовать клонов. Камалы могут вести зомбирование или даже перезапись личностей, ведь, несмотря на наше с ними генетическое несоответствие, мозговые импульсы у нас похожи, и полевой аппаратурой отличить их сложно. Мы прорабатывали кучу версий. В общем, не стану вдаваться в нюансы, но после проверки выявилось, что генетически – именно генетически! – данный человек – клон погибшего штурмана с вероятностью выше девяноста восьми процентов.
– Вот видишь, – медленно проговорил Федор, – есть же два процента на ошибку!.. Да и потом, неужели альтеры могли так проколоться? Если считать Антона двойным агентом, то зачем им посылать в группу, контактирующую с ним, подобного клона?! Не слишком дальновидно!
– С некоторыми чужаками у нас схожи мозговые волны и ритмы, но не схоже мышление. Кто знает, почему они так поступили? Кроме того, клоны ведь не выращиваются, как огурцы на грядках.
– А что, никак нельзя окончательно проверить этого лжештурмана? В США вроде все учитывается – прошерстить базы данных социальных служб. Можно, наверное, найти точку, где подсунули несуществующую страховку и так далее?
– Наши возможности велики, но не безграничны. Мы не можем действовать на Земле открыто. Мы не должны светиться перед альтерами, но и не можем лишний раз привлекать к себе внимание земных властей. В данном случае широкомасштабная и срочная проверка вызовет интерес в нашей работе соответствующих официальных структур страны, где это происходит.
– Черт побери! – только и сказал Пошивалов и повторил: – Черт побери…
Мост вырос неожиданно, когда такси по Парк-авеню обогнуло район Бруклин Хайтс. Федор прекрасно выучил план мегаполиса и сейчас проверял себя: вот метров через триста должна быть развязка на бульвар Бруклин Бридж – и точно, машина повернула налево. Он столько раз видел этот мост на симуляторе земных городов, занимаясь с инструкторами еще на Кулоре, что мог попросить водителя ехать и более близкой дорогой к месту, которое сам назвал, но очень хотелось увидеть мост в реальности. В свое время в таком культовом месте, как Нью-Йорк, он только и знал статую Свободы, Эмпайр-стэйт-билдинг и Бруклинский мост – последний во многом из-за стихотворения Маяковского, которое читали в школе.
Они проехали через Чайна-таун, потом по Бауэри-стрит до Четвертой авеню и далее вернулись на Парк-авеню. На Федора нахлынуло почти ощущение дежа-вю: незнакомые – и вместе с тем знакомые и по названиям, и по внешнему виду улицы.
Он знал историю многих мест. Например, та же Бауэри – некогда театральная улица, предшественница самого Бродвея! В начале прошлого века на уровне вторых-третьих этажей зданий ее накрыла эстакада метро – и улица быстро превратилась в трущобу: под мостом ночевали бомжи и прочие отбросы общества. Советское телевидение очень любило именно здесь снимать репортажи об облике Нью-Йорка. Затем эстакаду разобрали, и ныне от трущоб ничего не осталось: заурядная торговая улица с мелкими магазинчиками. Сейчас можно сказать, что так выглядят четыре пятых районов Нью-Йорка – Бауэри ныне одновременно похожа на Бруклин, Бронкс и Куинс, только оказалась каким-то образом в Даунтауне.
На углу Мэдисон авеню и Двадцать шестой таксист остановился.
– Вроде здесь, как вы просили, сэр, – улыбнулся он.
Пошивалов расплатился, дав, как положено, «на чай».
Вокруг деловито шумел Манхэттен.
До гостиницы, выбранной Кириллом Францевичем, оставалась пара кварталов, Федор решил пройтись пешком и заодно осмотреться. Благо погода разгуливалась: в просветах грязноватых туч лучилось голубое небо.
Он перешел к парку Мэдисон-сквер и медленно двинулся по тротуару. Жители города повалили на работу – народ и машины заполнили улицы.
Федор добрался до гостиницы «Бродвей Плаза», где был заказан номер на имя Эриха Шнитке, инженера из Германии. У входа он на всякий случай достал паспорт и проверил смену режима: все действовало, книжечка-хамелеон уже изменила вид, и теперь на ладони лежал настоящий немецкий Ausweis со всеми соответствующими штампами.
По пути Федор приметил пару магазинов, где можно купить необходимые мелочи и одежду. Кроме того, в аптеке на Брумм-стрит ему требовалось забрать чемоданчик со снаряжением, которое не протащишь через таможню.
