Пока я на краю. Повесть - [17]
Алка всплакнула.
Я любила жизнь, я любила жизнь…
К третьему уроку Алка дошла до того, что принялась подбирать рифму к слову «жизнь».
Никогда она до такого не опускалась, но надо же было как-то пробить стену.
К середине урока оказалось, что к «жизни» рифм не бывает.
Алка зажмурилась, сдавила виски пальцами, попыталась максимально сосредоточиться…
…и очнулась из-за того, что ее трясли за плечо.
– Данилова! – возмущенно говорила училка. – Ты вообще где?!
Алла заморгала и осмотрелась. Бородатые мужики на стенах, но таблицы Менделеева нет. Литература…
Литература?
– Татьяна Михайловна! – Алка с надеждой посмотрела на русичку. – А какая рифма к слову «жизнь»?
– «Дрызнь»! – быстро ответила училка.
Видимо, у Алки был достаточно красноречивый вид, потому что Татьяна Михайловна торжественно продекламировала:
– Мне бы памятник при жизни полагается по чину! Заложил бы динамиту, ну-ка, дрызнь! Ненавижу всяческую мертвечину! Обожаю всяческую жизнь!
Алка скривилась. Она представила, что ее последним словом на земле будет «дрызнь»…
– Нет, – вздохнула она, – ну какая «дрызнь»? Тупо как-то…
– Тупо? – разозлилась училка. – Маяковский для тебя «тупо»? Может, тебе вообще на моих уроках скучно? Так я никого не задерживаю!
– Спасибо! – искренне сказала Алка, схватила рюкзак и быстро вышла.
В голове крутился «катаклизм», но она никак не могла сообразить, рифмуется ли он с «жизнью» или как?
До перемены она изгрызла ручку в лохмотья, но так ни до чего не додумалась.
После звонка возле Алки возник Валера.
– Ну ты даешь! – с восхищением сказал он. – Взяла и свалила!
– В смысле? – рассеянно спросила Алка. – Она же сама сказала, что я могу…
– Вообще-то, это была типа ирония!
Валера подождал ответа, но Алка просто перешла к соседнему окну.
Валера двинулся за ней:
– Русичка конкретно на тебя взъелась, так что молись…
– Молись, – медленно повторила Алка. – Точно. Молись…
Это была почти рифма. Она потянула за собой парочку слов, которые рифмовались еще лучше. Но строка не появлялась, потому что Валера продолжал приставать с расспросами:
– Ты чего такая странная?
Алка поняла, что пора принимать решительные меры.
– Влюбилась! – сообщила она, глядя Валере прямо в глаза.
– В кого?
– В тебя, дурачок! – Алка ласково провела рукой по щеке одноклассника и рванула по коридору.
Кажется, Валера превратился в скульптуру, но Алку это не волновало. Строки наконец посыпались:
Перечитала. Скривилась.
«Ладно, – подумала Алка, – для репетиции сойдет. Потом нормальное стихотворение напишу. Без рифм. Белым стихом».
К мосту Алла пришла с совершенно пустой головой. Зёма бил копытом, как застоявшийся конь, настраивал камеру, бурно радуясь жизни. Двое хмурых парней меланхолично перепроверяли крепления и страховки.
– А что, Ханта нет? – спросила она у Земекиса.
– Не смог! – отмахнулся тот. – Ты смотри, какая вещь!
«И Панта не смогла, – отрешенно подумала Алка. – Обиделась, что ли?»
– Я говорю, вещь – супер! – Зёма настойчиво совал Алке в лицо огромный проволочный шлем.
– Зачем?
– А камеру мы к чему прикрепим?
Шлем долго прилаживали, и Алке показалось, что единственная фраза, которая осталась у нее в мозгу, теперь многократно отражается и от проволочек шлема.
Ялюбилажизнь, ялюбилажизнь…
– Да ладно тебе страдать, это ж репетиция пока, – хохотнул Зёма. – Смотри в камеру, говори громко. У тебя секунды три на то, чтоб высказаться. Дома репетировала?
Алка кивнула.
– Ну вот и чудно.
Потом на Алке долго застегивали карабины, потом Зёма спросил:
– Тебя толкнуть или сама?
Алка кивнула, подошла к краю, посмотрела вниз. «Обязательно у Пантеры прощения попрошу, – подумала она. – И у всех остальных… Надо переписать стих!»
Алка попятилась от края, но наткнулась на железную ладонь Земекиса:
– Куда?! Я полчаса камеры на эту точку наводил!
Алка остановилась, снова глянула вниз… и решила больше туда не смотреть. Лучше вперед, на хмурую громаду цементного завода. Алка попыталась сглотнуть, но вся слюна куда-то делась.
– Первую фразу говоришь здесь, а потом летишь, – объявил Земекис. – Камера! Мотор!
«Я любила жизнь», – собиралась произнести Алка, но тут ее толкнули в спину, и получилось:
– Я-а-а-а-А-А-А-АААААААААА!
Потом она сидела на земле, завернутая в плед, икала и рыдала. Зёма сидел рядом и ржал.
– Видео показать? Потом. Без звука, а то оглохнем.
Алку затрясло.
– Да ладно тебе! Я думал, ты вообще не прыгнешь!
– Ттты ммменя тттттолкнул. Ик…
Зёма опять заржал и протянул Алке бутылку воды.
– Ладно, поехали, я тебя домой отвезу, а завтра еще раз попробуем.
Алка только трясла головой. При этом она так сильно колотилась, что сама не понимала – это она согласно кивает или решительно отказывается.
Дома Алку ждал сюрприз. Мама вычистила ее комнату.
Алка разозлилась: «Какого лешего она заходит ко мне в комнату! Кто просил менять мою постель!»
Стол был разобран, книжки лежали аккуратной стопкой. Прямо сверху красовался учебник по биологии за восьмой класс, который Алка так и не сдала в библиотеку, потому что не смогла найти.
Что будет, если девчонка из 2018 года вдруг окажется в 1980 году? А мальчик из 1980 года перенесется на ее место? Где лучше? И что такое «лучше»? Где интереснее играть: на компьютере или во дворе? Что важнее: свобода и раскованность в чате или умение разговаривать, глядя в глаза друг другу? И самое главное — правда ли, что «время тогда было другое»?А может быть, время всегда хорошее, и вообще, все зависит только от тебя…
Это фантастика, сказка и небывальщина. В этой книге вы не встретите инопланетян, Бабу Ягу или, на худой конец, говорящих животных. Зато познакомитесь с удивительной школой, в которую ученики по утрам бегут с одной мыслью: «Поскорее бы!». В ней исполняются самые смелые мечты — от полета на воздушном шаре до путешествия на Эльбрус. В ней нет привычных «предметов» и «параллелей», но есть куча проектов и братство единомышленников. Словом, чудо, а не школа. Однако, как всякое чудо, оно очень хрупко. И в один непрекрасный день ученикам приходится встать грудью на защиту своей мечты.
…Инженер-путеец Сергей Иванович Морозов, прогуливаясь в Рождество перед Новым 1912 годом со своей женой Машей по Косому переулку в Санкт-Петербурге, попадает под волшебный снег, который, оказывается, выпадает здесь один раз в пятьдесят лет. Сами того еще не ведая, супруги становятся на следующие полстолетия исполнителями новогодних детских мечтаний — Дедом Морозом и Снегурочкой. Они потрясены новыми возможностями и долго считают все творимые ими чудеса случайными совпадениями. Но глаза героям романа открывают птёрки и охли — представители волшебного народца, которые становятся их постоянными помощниками в предновогодние дни и ночи…«Подлинная история Деда Мороза» соединяет в себе волшебную сказку и рассказ о реальной истории России в ХХ веке.
Прошло 10 лет после гибели автора этой книги Токаревой Елены Алексеевны. Настала пора публикации данной работы, хотя свои мысли она озвучивала и при жизни, за что и поплатилась своей жизнью. Помни это читатель и знай, что Слово великая сила, которая угодна не каждому, особенно власти. Книга посвящена многим событиям, происходящим в ХХ в., включая историческое прошлое со времён Ивана Грозного. Особенность данной работы заключается в перекличке столетий. Идеология социализма, равноправия и справедливости для всех народов СССР являлась примером для подражания всему человечеству с развитием усовершенствования этой идеологии, но, увы.
Установленный в России начиная с 1991 года господином Ельциным единоличный режим правления страной, лишивший граждан основных экономических, а также социальных прав и свобод, приобрел черты, характерные для организованного преступного сообщества.Причины этого явления и его последствия можно понять, проследив на страницах романа «Выбор» историю простых граждан нашей страны на отрезке времени с 1989-го по 1996 год.Воспитанные советским режимом в духе коллективизма граждане и в мыслях не допускали, что средства массовой информации, подконтрольные государству, могут бесстыдно лгать.В таких условиях простому человеку надлежало сделать свой выбор: остаться приверженным идеалам добра и справедливости или пополнить новоявленную стаю, где «человек человеку – волк».
Как и в первой книге трилогии «Предназначение», авторская, личная интонация придаёт историческому по существу повествованию характер душевной исповеди. Эффект переноса читателя в описываемую эпоху разителен, впечатляющ – пятидесятые годы, неизвестные нынешнему поколению, становятся близкими, понятными, важными в осознании протяжённого во времени понятия Родина. Поэтические включения в прозаический текст и в целом поэтическая структура книги «На дороге стоит – дороги спрашивает» воспринимаеются как яркая характеристическая черта пятидесятых годов, в которых себя в полной мере делами, свершениями, проявили как физики, так и лирики.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Повести и рассказы молодого петербургского писателя Антона Задорожного, вошедшие в эту книгу, раскрывают современное состояние готической прозы в авторском понимании этого жанра. Произведения написаны в период с 2011 по 2014 год на стыке психологического реализма, мистики и постмодерна и затрагивают социально заостренные темы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
У способной и любознательной Аглаи все хорошо. Любящие родители, бабушка и даже прабабушка, относительный достаток в семье, престижная московская школа. Но сложная жизнь нашей страны с острыми ее проблемами не минует и пятиклашек, давая им наглядные уроки доброты, милосердия, честности. И главное – настоящей дружбы. Рекомендуется для семейного чтения.