Пока я на краю. Повесть - [16]
Фигурка действительно была ничего так. Жалко стало ее портить.
«А убираться все равно не буду! – подумала Алка. – Перебьются!»
Алка вытащила с балкона велик. Какая разница, что уже не сезон, если хочется? Подкачала колеса, с ненавистью к лифту втащила в него велосипед, традиционно ударив себя педалью по икре. Раньше, в период активного катания, синяк на ноге у Алки не проходил. С трудом разминулась с соседкой на первом этаже, прищемила руку дверью и наконец вырвалась на улицу.
Алка подровняла руль, надела теплые перчатки и привычным, но подзабытым движением села на седло. Велосипед скрипнул, малость просел, вильнул… А потом они с Алкой как будто выдохнули в унисон и покатились.
Через сорок минут Алла поняла, что спина у нее мокрая, а вот нос и уши скоро отвалятся, потому что заледенели. Она оценила обстановку и свернула с набережной в сторону проспекта. А там спряталась в подземный переход.
Нос в воротник. Уши прижать руками. Болела попа, и гудели ноги. Алка подумала о том, что с ними будет завтра, поморщилась и зажмурилась.
Кто-то тронул ее за плечо. Алка открыла глаза и увидела Панту, которая стояла, приложив палец к губам. Алка даже удивиться не успела, а Панта аккуратно взяла ее велик и покатила вглубь перехода. У цветочного магазина она остановилась, достала из кармана мобильник, мельком взглянула на него и удовлетворенно кивнула.
– Значит так, – сказала она, – давай я тебя вижу в последний раз.
Алка только глазами хлопнула.
– Давай ты больше никогда к нам не придешь, – продолжила Панта, глядя в стену, – поверь, я тебе только добра желаю.
Панта посмотрела Алле в глаза.
– Черт, – сказала она, – ты мне не веришь. А я, как Яков, говорю. Даже интонации его… Короче, ты клевая. Стихи пишешь. Давай ты будешь жить.
Панта опять перевела взгляд на стену.
– Если ты кому-нибудь об этой встрече расскажешь, то мне труба, – выдохнула она.
Панта сунула Алле велосипедный руль, развернулась и ушла.
Алка посмотрела на телефон – связи не было. Она выкатила велосипед на улицу, вернулась на набережную, купила кофе и уселась на парапет.
Подумала о том, что мама бы ее согнала, потому что нельзя сидеть на холодном. Кроме того, кофе ей еще рано, уличную еду есть нельзя, а тратить деньги в кафе – транжирство.
Алка достала телефон, открыла блокнот и…
@КапляМрака
Пока придумывался стих, мозги прояснились.
Алка скомкала стаканчик.
– Я сама буду решать, когда уйти и с кем общаться! – сказала она и зашвырнула комок в мусорку.
Попала. Решила, что это хороший знак, и поехала домой.
– Ну какой, в пень, взрыв? – Хантер вздохнул и зачеркнул на доске очередной пункт. – А если народ вокруг пострадает? А ущерб зданиям? На фиг нам эти проблемы с правоохранительными органами?
Алка даже не спорила. Она уже не была уверена, что стоило сюда возвращаться. Она-то думала, что самое сложное – сломить сопротивление Ханта, убедить Земекиса и не обращать внимание на оцепенение Пантеры.
Но настоящие проблемы начались теперь, когда ее заставили написать на настенной доске все возможные способы суицида. А потом всем миром принялись обсуждать.
От чего-то она отказалась сама. Например, случай с помидором на балконе впечатлил Алку. Лежать вот так, размазанной по асфальту? Брр… Не понравились ей и аутодафе, и пистолет. Отравление забраковал Земекис.
– Нет, хочешь глотать таблетки – ради бога! Но без меня! Это не кинематографично! Где динамика? Или хотя бы саспенс?
Все остальное похерил Хант.
– Ладно, иди домой и думай! – приказал он.
Но Алка поняла, что решать надо здесь и сейчас. Иначе она опять облажается.
Алка решительно ткнула в «прыжок с крыши»:
– Вот это!
– Уверена? – засомневался Хантер. – А как же помидоры на асфальте?
– А мы не будем снимать асфальт! – загорелся Зёма. – Мы будем снимать сам полет!
Он вскочил и замахал руками, хотя никто и не пытался прервать поток его вдохновения.
– А камеру ГоуПро прилепим тебе на лоб! Не спорь! Весь полет твоя трагическая рожа будет в кадре! И ты будешь диктовать последнее послание миру! Вот это будет жесть!
– Только послание сама писать будешь, – сдался Хантер.
Алка заявила:
– Я стихи буду читать! Свои!
– Тоже норм, – согласился Земекис. – Только порепетировать надо. Мы тебя завтра с моста сбросим, лады?
Алка судорожно сглотнула.
Я любила жизнь, та-та-та-та-та, я любила жизнь…
Алка пыталась придумать стихи, которые будет декламировать во время полета. Но слова уплывали, в голове остался только ритм.
Я любила жизнь, та-ра-ра-ра-ра…
Нужно попасть в ритм полета. Интересно, какой у полета ритм?
Алка зажмурилась и попыталась представить себе, как она летит, представить себе крупный план, развевающиеся волосы…
Я любила жизнь, та-ра-рам-пам-па…
Была б музыкантом, можно было бы просто музычку подложить и лететь… Может, песню записать?
Я любила жизнь, умца-умца-ца…
Алка отстучала ритм кулаком по стене.
Первый раз в жизни у нее не складывалось стихотворение. Обычно стихи сами рождались, она только успевала записывать. А ведь нужно что-то такое сказать, чтоб все ахнули. Чтоб, пока она летела, все прониклись, заплакали. Чтоб пожалели ее. Чтоб потом все вспоминали, чтоб ролик пересматривали десятки раз, как она ролик Фроста. Чтоб полюбили ее…
Что будет, если девчонка из 2018 года вдруг окажется в 1980 году? А мальчик из 1980 года перенесется на ее место? Где лучше? И что такое «лучше»? Где интереснее играть: на компьютере или во дворе? Что важнее: свобода и раскованность в чате или умение разговаривать, глядя в глаза друг другу? И самое главное — правда ли, что «время тогда было другое»?А может быть, время всегда хорошее, и вообще, все зависит только от тебя…
Это фантастика, сказка и небывальщина. В этой книге вы не встретите инопланетян, Бабу Ягу или, на худой конец, говорящих животных. Зато познакомитесь с удивительной школой, в которую ученики по утрам бегут с одной мыслью: «Поскорее бы!». В ней исполняются самые смелые мечты — от полета на воздушном шаре до путешествия на Эльбрус. В ней нет привычных «предметов» и «параллелей», но есть куча проектов и братство единомышленников. Словом, чудо, а не школа. Однако, как всякое чудо, оно очень хрупко. И в один непрекрасный день ученикам приходится встать грудью на защиту своей мечты.
…Инженер-путеец Сергей Иванович Морозов, прогуливаясь в Рождество перед Новым 1912 годом со своей женой Машей по Косому переулку в Санкт-Петербурге, попадает под волшебный снег, который, оказывается, выпадает здесь один раз в пятьдесят лет. Сами того еще не ведая, супруги становятся на следующие полстолетия исполнителями новогодних детских мечтаний — Дедом Морозом и Снегурочкой. Они потрясены новыми возможностями и долго считают все творимые ими чудеса случайными совпадениями. Но глаза героям романа открывают птёрки и охли — представители волшебного народца, которые становятся их постоянными помощниками в предновогодние дни и ночи…«Подлинная история Деда Мороза» соединяет в себе волшебную сказку и рассказ о реальной истории России в ХХ веке.
В городе появляется новое лицо: загадочный белый человек. Пейл Арсин — альбинос. Люди относятся к нему настороженно. Его появление совпадает с убийством девочки. В Приюте уже много лет не происходило ничего подобного, и Пейлу нужно убедить целый город, что цвет волос и кожи не делает человека преступником. Роман «Белый человек» — история о толерантности, отношении к меньшинствам и социальной справедливости. Категорически не рекомендуется впечатлительным читателям и любителям счастливых финалов.
Кто продал искромсанный холст за три миллиона фунтов? Кто использовал мертвых зайцев и живых койотов в качестве материала для своих перформансов? Кто нарушил покой жителей уральского города, устроив у них под окнами новую культурную столицу России? Не знаете? Послушайте, да вы вообще ничего не знаете о современном искусстве! Эта книга даст вам возможность ликвидировать столь досадный пробел. Титанические аферы, шизофренические проекты, картины ада, а также блестящая лекция о том, куда же за сто лет приплыл пароход современности, – в сатирической дьяволиаде, написанной очень серьезным профессором-филологом. А началось все с того, что ясным мартовским утром 2009 года в тихий город Прыжовск прибыл голубоглазый галерист Кондрат Евсеевич Синькин, а за ним потянулись и лучшие силы актуального искусства.
Семейная драма, написанная жестко, откровенно, безвыходно, заставляющая вспомнить кинематограф Бергмана. Мужчина слишком молод и занимается карьерой, а женщина отчаянно хочет детей и уже томится этим желанием, уже разрушает их союз. Наконец любимый решается: боится потерять ее. И когда всё (но совсем непросто) получается, рождаются близнецы – раньше срока. Жизнь семьи, полная напряженного ожидания и измученных надежд, продолжается в больнице. Пока не случается страшное… Это пронзительная и откровенная книга о счастье – и бесконечности боли, и неотменимости вины.
Книга, которую вы держите в руках – о Любви, о величии человеческого духа, о самоотверженности в минуту опасности и о многом другом, что реально существует в нашей жизни. Читателей ждёт встреча с удивительным миром цирка, его жизнью, людьми, бытом. Писатель использовал рисунки с натуры. Здесь нет выдумки, а если и есть, то совсем немного. «Последняя лошадь» является своеобразным продолжением ранее написанной повести «Сердце в опилках». Действие происходит в конце восьмидесятых годов прошлого столетия. Основными героями повествования снова будут Пашка Жарких, Валентина, Захарыч и другие.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
У способной и любознательной Аглаи все хорошо. Любящие родители, бабушка и даже прабабушка, относительный достаток в семье, престижная московская школа. Но сложная жизнь нашей страны с острыми ее проблемами не минует и пятиклашек, давая им наглядные уроки доброты, милосердия, честности. И главное – настоящей дружбы. Рекомендуется для семейного чтения.