Пока ты здесь - [9]
– А-р-р-х-ш-ш-ш! – неслось ей в спину.
Впереди распахнулся освещенный прямоугольник двери. Двери, которую она машинально закрыла за собой…
– Дина! Беги!
В зал влетел Алекс – темный силуэт в полоске света.
– Ш-а-р-р-р-х-а-ш, – зашипела Тьма, ворочаясь в партере.
Дина спиной чувствовала ее ледяное движение, тяжелое и неумолимое. Плети щупалец, словно ножки морской звезды, тянулись и мелькали слева, справа, впереди между рядами.
Алекс бежал прямо по этим щупальцам, его ноги по колено утопали в непрозрачной, клубящейся мраком субстанции. Дина запрыгнула на ручку кресла, перешагнула на спинку и, покачиваясь, словно канатоходка, устремилась к выходу прямо по мягкой обивке спинок. Алекс промчался по проходу между рядами и очутился вне поля зрения. А через секунду за ее спиной зазвучала музыка. Странные звуки, немного глуховатые и дребезжащие, сливались в очень знакомую мелодию, нарастая, накатываясь на пустой зал. Дина была уже в дверях, когда смогла заставить себя оглянуться: щупальца Тьмы, извиваясь и рассерженно шипя, уползали во мрак за сценой, далеко огибая рояль и склонившегося над клавиатурой парня. Он продолжал играть Ave Maria, пока шипение не стихло совсем. Тогда он бережно опустил крышку инструмента и спрыгнул со сцены в зал.
В холле, залитом светом из окон, Дина бросилась к нему навстречу. Ноги, руки, губы у нее дрожали. Задыхаясь от суеверного ужаса, она прошептала:
– Что это? Что это? Почему?..
– Ш-ш, – Алекс легко, почти невесомо погладил ее по голове, – успокойся. Сюда она не выйдет. Слишком светло.
– Оно почти схватило… почти схватило! – Дина клацнула зубами, едва не прикусив язык, так тряслась челюсть. – Холодное! Живое! Ты видел? Видел?!
Она невольно повторялась.
– Нет. Я ее не вижу. И не чувствую. Только слышу. И она меня, похоже, совсем не замечает.
– Но ты играл! Зачем?
Дина была совершенно сбита с толку.
– Сомневаюсь, что она чего-нибудь боится, но, как я уже говорил, две вещи ей очень не нравятся – солнечный свет и музыка. Даже такая. – Алекс вздохнул. – Зачем же ты пошла туда в одиночку?
– Я же включила свет! Не думала, что оно…
Дина вздрогнула, ее обдало холодком, словно ленивые плети щупалец мрака снова оказались совсем близко.
– Давай уйдем отсюда?
– Давай. Вот, я нашел, тут есть твой адрес. – Алекс вытащил из-за пазухи согнутую вдвое папку. Она оказалась тощей – всего несколько листков бумаги.
По пустому проспекту Энгельса, прямо по трамвайным путям, им навстречу медленно шел человек. Издалека было не разглядеть, мужчина это или женщина, молодой или старый, но деревянная, неживая походка была заметна даже с такого расстояния.
– «Уходящий», – уверенно прокомментировал Алекс, не дожидаясь, пока человек приблизится.
– В смысле? – равнодушно спросила Дина.
Она так устала, что думать над значением его слов не было никакого желания. Гудели ноги, голова пухла от тревожных мыслей и обрывочных воспоминаний, которые никак не желали сложиться в то, что она приняла бы как незыблемое «я».
– Один из тех, кто ничего не вспомнит и к концу дня исчезнет во тьме. Там, на востоке. Не бойся, они безвредные.
Женщина – а это оказалась женщина средних лет, босая, в ярко-зеленом фланелевом халате – поравнялась с ними, но даже не повернула головы. Она механически переставляла ноги, глядя перед собой совершенно пустыми глазами. Ее лицо, бледное до синевы, помятое и обрюзгшее, абсолютно ничего не выражало.
– Ух, – выдохнула Дина, вспомнив сумасшедшего старика, и обернулась женщине вслед. – Они всегда такие?
– Нет. Некоторые даже разговаривают. Поначалу. Но ближе к вечеру становятся как зомби.
Некоторое время они шли молча.
– Слушай, Алекс, – Дина вдруг сообразила, о чем собиралась его спросить еще до того, как они вошли в школу, – а что ты делаешь в Озерках, если сказал, что живешь в центре?
– А, – Алекс насупился, – вчера был дурацкий день. И закончился он здесь. Я не успел бы вернуться обратно, заночевал у Доктора. Ночью здесь неуютно.
– В смысле день закончился?
Дина непонимающе потеребила замолчавшего спутника за рукав.
– Ну, я же говорил тебе, что день для каждого свой? Вот пока я с тобой, мой день будет длиться столько же, сколько и твой. А вчера… – Алекс помрачнел. – Вчера я ничем не успел помочь одному человеку. Он вспоминал слишком медленно, а солнце двигалось слишком быстро…
Девушка непроизвольно ускорила шаг, встревоженно посмотрев в блеклое небо. Солнце будто зацепилось за крышу одной из высоток и никуда не двигалось. До зенита было еще далеко, хотя, судя по ощущениям, оно должно было уже стоять там, прямо над их головами.
– Это здесь.
Алекс сверился с табличкой на стене и завернул за угол длинного кирпичного дома, во двор.
Именно здесь Дина и очнулась на рассвете. Сейчас двор не показался ей таким пугающим, хотя тишина и пустота продолжали нервировать.
– Подожди, я отъеду…
Выдав дежурную фразу, папа протискивается в машину с водительской стороны. С пассажирской повторить такой трюк невозможно: до зеркала соседского «вольво» каких-то тридцать сантиметров, а двери у «паджеро» широкие. Так что Дина остается ждать, нетерпеливо притопывая.
Машин во дворе так много, что они жмутся друг к другу боками. Хозяева вынуждены ставить их максимально близко, чтобы не колесить по кварталу в поисках свободного местечка. Сегодня важный день, опаздывать совсем не годится. Они, как всегда, едут на соревнования первыми, мама появится уже к разминке. Улицы пусты, никаких пробок. Воскресенье, 06:30 утра.
