Пока ты здесь - [7]

– Выглядит на шестнадцать. Точно. Школьница, местная. Фифа к тому же. Какой класс? Одиннадцатый «А»?

– «В», – не успев подумать, ответила Дина и покачнулась.

Идти страшно. Она с трудом заставляет ноги передвигаться по квадратным плитам школьного двора. Голова опущена, длинная челка падает на лоб, волосы свешиваются на лицо. Под ногами поскрипывает первый ледок. Два шага – плита. Еще два шага – стык – следующая. Она смотрит только под ноги, ежась, словно ожидает удара. Доходит да школьного крыльца и заставляет себя шагнуть на ступеньку. Она не была в школе с конца весны и почти всю осень…

Она боится. Ее переполняет злость. На себя – за этот гаденький страх. На несправедливость, которая заставила ее, всеобщую любимицу, самую красивую девочку гимназии № 1001, подниматься сейчас по ступеням школьного крыльца с низко опущенной головой. На родителей, которые обрекли ее на эту пытку.

– Одиннадцатый «В», гимназия тысяча один, – чужим деревянным голосом отчеканила Дина.

Желтоглазый бомжеватый Доктор печально ухмыльнулся и сплюнул себе – и ей – под ноги.

– Все. Валите отсюда. В школу идите, там, может, дальше вспомнит.

– Спасибо, – прозвучало у Дины над головой.

Оказывается, Алекс стоял прямо за спиной и поддерживал. Она привалилась к нему, не заметив, когда это произошло. Доктор пинком отшвырнул урну в сторону, и дверь магазинчика захлопнулась у Дины перед носом.

– Что это было? Кто он такой?

Она повернулась к Алексу, заглядывая в лицо.

– Доктор? Ну, это его тут так прозвали. Иногда он людей насквозь видит. Умеет задать правильный вопрос. И срабатывает. Иногда.

Алекс посмотрел на нее очень серьезно, пытливо и спросил:

– Что ты вспомнила?

Дина нахмурилась. Отвела глаза. Сунула руки в карманы куртки. Ковырнула выбоинку в асфальте блестящим носком новенького ботинка. Она по-прежнему ничего не понимала, но теперь стало еще хуже: там, в ее воспоминании, она тоже боялась. Вот только не знала – чего?

– Только то, что сказала, но в школу идти не хочу! – наконец ответила она, глядя в сторону, на жалкие скелеты полуголых кленов вдоль тротуара.

– Дин? – Парень мягко коснулся ее плеча. – Школа – единственная ниточка к твоей памяти. Я понимаю, что тебе все кажется полным безумием, но поверь мне, пожалуйста! У тебя есть шанс выбраться отсюда!

«Школа, – шагая за Алексом, думала Дина. – Школа».

Мысль не рождала никаких ассоциаций, кроме стойкого нежелания туда идти. Где ее искать, эту гимназию номер тысяча один?

Перед глазами немедленно возникла табличка черненого металла, с названием. Она крепилась к голубой стене длинного двухэтажного здания с большими окнами. В памяти всплыла пальма посреди холла второго этажа, ярко освещенная солнцем, с подсохшими кончиками метровых листьев. Из черного «ничего» проявились красные кресла актового зала, рядами убегающие в загадочный полумрак, плохо различимые со сцены… Что она делала там, на сцене, в пустом зале?

Дина удивленно моргнула. Актовый зал сменился воспоминанием о каком-то кабинете. За его окнами, за квадратными плитами школьного двора, за частоколом забора и зеленью деревьев шумела широкая дорога. И далеко, за этой дорогой, теснились высотки новых, аляповато-разностильных домов.

Дина снова моргнула и задрала голову. Ну да! Именно таких, что торчали, возносясь десятками этажей над унылыми рядами девятиэтажек, вдоль улицы, по которой они шли сейчас!

«Наверное, Доктор был прав. Воспоминания тянутся, цепляясь одно за другое». Она посмотрела на Алекса и указала на уродливые кирпичные башни.

– Нам туда. На ту улицу. Я помню похожие дома.

– Отлично!

Он потянул ее во дворы с уверенностью, которой сама Дина похвастаться не могла. Но едва они вышли на открытое место из-под давящих серых стен домов, оживилась – город вдруг перестал быть совсем чужим. Пустынное шоссе, молчаливо убегавшее туда, где уже не было видно никаких домов, называлось Выборгским. «Озерки», – мелькнуло в голове. И сразу же стала знакомой застроенная ларьками площадь перед большим торговым центром. Метро! Метро «Озерки». Шумные поезда. Толпы народа по утрам. Толкотня у эскалаторов. Дина ездила на метро, но очень редко.

Ноги уверенно понесли ее вперед, к неширокой ленте тротуара на другой стороне, за шоссе. Эта сторона дороги обилием кустов и деревьев перед невысокими коттеджами так отличалась от скученной толчеи новостроек напротив. «Школа, – упорно думала Дина, – школа…»

Чугунная калитка, ведущая на школьный двор, стояла распахнутой настежь. В глубине тускло поблескивали стекла больших, точно таких, как в ее воспоминании, окон. На месте оказалась и металлическая табличка: «Муниципальное образовательное учреждение Гимназия № 1001 Выборгского района г. Санкт-Петербурга».

Дина сунула внезапно озябшие руки в карманы. И снова воспоминание обрушилось неожиданно, выдергивая из одной реальности в другую.

Парусник с невозможно-алыми парусами величаво скользит между распахнутыми сводами моста… Она стоит на парапете набережной, кто-то держит ее сзади, крепко прижимаясь к бедрам… Вокруг несметное количество людей: молодых и не очень, подвыпивших и совершенно трезвых. В небо взлетают и рассыпаются разноцветными искрами огненные шары салюта под оглушительные крики восторга, свист парней и грохот музыки. Она кричит вместе со всеми. Она счастлива. Торжественность действа переполняет ее, крепкие руки, обхватившие бедра, волнуют. Это пока не ее праздник, но осталось недолго: следующим летом она будет здесь снова, в красивом платье, с глупой лентой выпускника, и вот тогда…