Пока сияют звезды - [25]

Косиме нравилось разговаривать с Ито. Казалось, она теперь очень близко знакома со всей семьей Касиваги. Осматривая больного и записывая данные для подробного отчета Амосу Уоли, она с должным вниманием слушала о недавних подвигах его брата Мичи, считающегося великим футболистом в высшей школе Маккинли в этом сезоне; о сестре Суме, открывшей антикварный магазинчик; о родителях Касиваги, удивительно современных стариках, принимающих активное участие в становлении портовых профсоюзов.

Когда последний разговорчивый пациент получил свою дозу назначенного ему лекарства, было далеко за полдень. Воспользовавшись электронным чудом, раздающим горячие обеды, Косима быстро перекусила и настроилась на новый вид деятельности — превратилась в помощника Тима Неирна.

Сегодня бездельничать ей не приходилось, хотя график теоретически позволял это. Необходимо было завершить все начатые вчера приготовления к празднеству. Одержимый идеей построить сказочное коммерческое королевство, Уальдо Дженсен едва ли когда-нибудь отдыхал. Более того, он не видел причин предоставлять отдых сотрудникам, которым платил зарплату. Предполагалось, что все должны выполнять работу автоматически, как и его госпиталь.

Только Тим Неирн и Косима знали, сколько чудес пришлось сотворить до того, как после захода солнца гости промышленного магната начали собираться в саду отеля «Принц Кухио». На небе еще царила вечерняя заря, когда на территории отеля, меж деревьев, вспыхнули фонари. Ряд многочисленных коттеджей с крышами из пальмовых листьев, служащих многим постояльцам отеля в качестве частных бунгало, создавали атмосферу праздника в древние времена.

После того как примерно полчаса одетые в белые жакеты бармены разносили подносы со «Скорпионом» и «Зомби» — великолепными напитками из рома, фруктового сока и содовой, сорок приглашенных «приземлились» на индивидуальные, сплетенные вручную циновки, расстеленные вдоль столиков — чуть выше уровня земли, как было принято в старину на Гавайях. Гости стали похожи на ходячие садовые цветы. Маленький, обезьяноподобный Феликс Гаас едва ли мог показать свои плечи из-за свисающих цветочных гирлянд, не говоря уже о том, чтобы попробовать местные угощения.

Освещенное фонарями изобилие гавайских деликатесов вызывало гордость даже у самого Уальдо Фоли Дженсена. «Великий человек» и его похожая на птичку жена сидели на корточках, а меж ними лежал плененный ими лев — такая картина была характерна для традиционного гавайского праздника luau. Нельзя не упомянуть о яствах, от которых столы ломились. Тесто poi, приготовленное из толченого корня тропического растения таро, столь обожаемое островитянами, и непонятое гостями с континента. Соленая семга, которая здесь называлась kemano lomi. Куриные ножки, политые кокосовыми сливками, под названием moa. Lawalu palula, сладкий картофель, и maia homoa, печеные бананы. Laulau, ломтики свинины с приправами, сваренные на пару в пакетах с листьями зеленого чая. Haupia — пудинг из кокосовых сливок…

Кульминационный момент праздника настал, когда молодые мускулистые гавайцы, одетые только в malos, традиционную одежду домиссионерских времен, открыли специально приготовленную ямку, выпустили пар, чтобы из недр раскаленных вулканических скал достать зажаренного поросенка. Сочное, с золотистой корочкой лакомство подняли на вытянутых руках и выставили на всеобщее обозрение. А потом знатоки своего дела начали отрезать нежные, сочные кусочки мяса и раздавать их по тарелкам, с жадностью поднесенным гостями. Вдруг чуть вдалеке кристально чистый гавайский фальцет затянул первые душераздирающие ноты известной «Королевской серенады».

Певца поддержали голоса прогуливающихся мужчин и женщин, которые исполняли песню то соло, то втроем, то хором, а струны их гитар передавали печаль и радость, воспевающиеся в серенаде. В этом была заслуга Тима Неирна и Косимы. Им удалось собрать всех местных жителей с роскошными голосами. После серенады начались танцы.

Многие гости с континента, включая Феликса Гааса, представляли, что hula, полинезийский женский танец, где главное — движение рук, есть hula, и не более. Но когда перед их взором предстало все разнообразие танца, они завороженно застыли с открытым ртом. Гавайские танцовщицы, стройные, как стебельки, молоденькие девушки и крупнотелые матери семейств, предложили публике свои грандиозные волнообразные танцы, причем грация каждого движения руки рассказывала свою историю с едва уловимыми нюансами. А потом настала очередь мужских танцев. Под дробь барабанов, словно под звуки грома, появились танцоры с Таити и дали волю своим ритмичным, неистовым, первобытным движениям. Когда представление закончилось, зрители долго аплодировали стоя.

Надо отдать должное Марго Амброс, она безупречно просчитала ситуацию. Когда последние аплодисменты смолкли в дымчатом от фонарей воздухе, она уже не спеша направлялась со стороны променада в самое сердце праздника. Она была неотразима. Ее яркие волосы горели, словно живой фонарик. Шикарное, оголяющее спину платье из блестящей парчи без каких-либо бретелек или застежек подчеркивало ее изящность. Фотограф, приглашенный Тимом Неирном для того, чтобы ни одна местная газета не осталась без снимков сегодняшнего вечера, автоматически направил на нее объектив. Но Марго покачала головой и рукой отстранила аппарат.