Пока подружка в коме - [63]
Карен говорит:
– Глория, знаете, меня просто поразило, насколько уверены в себе все те, с кем мне довелось встретиться после выздоровления. Все излучают радостную самоуверенность, даже когда просто покупают жевательную резинку или выгуливают собаку.
– И тебе это нравится?
– Дело не в этом. Стоит задать такому уверенному в себе человеку пару серьезных вопросов, и выясняется, что он абсолютно ничего не понимает в происходящем вокруг него, а вся его небрежная уверенность – всего лишь маска.
– Какие же вопросы ставят в тупик твоих собеседников?
– Например, какой будет жизнь лет, скажем, через десять? Стремитесь ли вы к тому, чтобы ваша сегодняшняя жизнь обрела смысл? Пугает ли вас неизбежная старость?
– Ну да… Мы ведь – цивилизация, которая зиждется на поисках смысла.
Глории явно не по нраву такое направление разговора. Она перестраивает выражение своего лица. Внезапно на нем вспыхивает улыбка.
– Карен, у тебя есть дочь. Меган. (Заговорщицкий взгляд.) Хотелось бы спросить, каково это – проснуться в один прекрасный день и обнаружить, что у тебя есть ребенок, к тому же – семнадцати лет от роду?
– Каково это? Да просто здорово. Ну, и удивилась я, естественно, тоже порядком. Нет, представьте сами: просыпаетесь вы поутру, и к вам подходит уже взрослая девушка, которая вдруг заявляет: «Здравствуй, мамочка». В каком-то смысле я воспринимаю ее как сестру. Иногда я спрашиваю себя: окажись я снова школьницей, подружились бы мы с ней или нет?
– И?..
– Похоже, что вряд ли. Она слишком самостоятельна. Ее невозможно представить себе в общей толпе. Меган была бы для меня какой-то особенной, необыкновенной, я ждала бы малейшей возможности поговорить с ней, понять, о чем она думает.
– А отец Меган? Вы с ним по-прежнему встречаетесь?
– Ну конечно. И больше того – мы помолвлены!
Карен улыбается Ричарду через плечо Глории; та отрабатывает подобающую случаю улыбку, а затем командует:
– Стоп! Снято.
Глория отцепляет с лацкана микрофон и пулей вылетает на крыльцо, где заранее ежатся от страха ее подчиненные.
– Какого черта? Почему мне об этом не было сказано? Кто готовил материал по родственникам? Антея? Свяжитесь с ней срочно! Нет, она в двести тринадцатом, какой еще, к черту, триста десятый. Будем переснимать вступление. Как погода? Продержится еще пару часов?
Суматоха продолжается минут десять, затем Глория возвращается.
– Приготовились… Внимание… Съемка.
Глория мгновенно, словно раскрывшееся на экране компьютера окошко, превращается в «Глорию».
– Значит, Карен, ты помолвлена.
– Ну да.
– И можно нам познакомиться с… ним?
– Полагаю, что нет. Он куда более скрытен, чем я.
– Как его зовут?
– Ричард.
– Итак, все эти годы Ричард ждал тебя? Он, твой единственный возлюбленный, дождался?
Карен молчит. На ее глаза наворачиваются слезы – черт бы их побрал! Она все-таки угодила в слезливую ловушку, умело расставленную Глорией.
– Да, – (всхлип), – дождался.
Слезы льются в три ручья. Глория с трудом прячет вздох облегчения. Уж она-то понимает, что этот кадр будет убойным.
– Глория! – раздается голос одного из техников. – У нас в этом кадре звук не пошел. Придется переснять.
Глория вполголоса матерится, затем все начинается сначала, повторяясь с механической точностью.
– Значит, Карен, ты помолвлена.
Ресницы Глории – хлоп-хлоп.
– Да.
– И можно нам познакомиться с… ним?
– Нет.
– Как его зовут?
– Это наше с ним личное дело.
– Понятно. Итак, твой молодой человек все эти годы ждал тебя? Он, твой единственный возлюбленный, дождался?
Карен молчит.
– Да. Дождался.
Ни слезинки. Глория в ярости.
Скольким из нас выпало счастье познать любовь, которая способна пронестись через вечность? Какой же чистоты должно быть чувство, чтобы противостоять всему, что судьба швыряет нам в лицо? Вот она перед нами – Карен Мак-Нил, женщина, вернувшаяся в наш мир из небытия, женщина, которую ее близкие ждали, не сдаваясь, и – дождались…
– Карен, расскажи нам о своих друзьях. Каково это – враз увидеть их всех постаревшими на семнадцать лет? Кстати, ты продолжаешь видеться с ними?
– Конечно! Они для меня все. Они и моя семья. Если бы не они, я, наверное, не смогла бы пережить шок от встречи с этим миром.
Карен противно слышать саму себя. Что за поток банальностей! Сплошь общие места. Она ощущает себя этакой претенденткой на титул «Мисс Америка», которую выпустили из звуконепроницаемой кабины и дали полминуты на то, чтобы ответить на вопросы; причем эти ответы, вполне возможно, окажут решающее воздействие на всю ее дальнейшую жизнь.
Глория явно недовольна. Драматизма не хватает, надрыва. Подходит женщина по имени Рэнди.
Они с Глорией начинают что-то обсуждать, перелистывая страницы предварительного сценария, которые Глория разложила на своих обтянутых красным коленях. Пэм припудривает лицо Карен.
– Ну как ты, Кари?
– Слушай, Пэм, по-моему, я просто чурка какая-то. А они злятся, потому что тот кусок, где я плачу, у них не получился.
Карен вспоминает, как Пэм ей объясняла: люди ждут от нее откровений тысячелетней мудрости, а не размышлений женщины тридцати четырех лет. Ей становится понятно: Глория добивается именно этого.
– Карен, – вновь обращается к ней Глория. – Еще пара вопросов. Ты согласна? Не очень устала?
«Мы живем незаметной жизнью на периферии; мы стали маргиналами – и существует масса вещей, в которых мы решили не участвовать. Мы хотели тишины – и обрели эту тишину. Мы приехали сюда, покрытые ранами и болячками, с кишками, закрученными в узлы, и уже думали, что когда-нибудь нам удастся опорожнить кишечник. Наши организмы, пропитанные запахом копировальных машин, детского крема и гербовой бумаги, взбунтовались из-за бесконечного стресса, рожденного бессмысленной работой, которую мы выполняли неохотно и за которую нас никто не благодарил.
Первый роман Коупленда, которому удалось превзойти успех двух его легендарных произведений — «Поколения Х» и «Рабов Майкрософта»! Книга, в которой культовый писатель ломает все представления о своем «стиле и почерке» — и дерзко врывается на новую территорию! Как? Красиво!!! «Фирменный коуплендовский юмор, помноженный на весьма необычный сюжет... оригинально и весело!» Village Voice «Невероятный коктейль из насилия, юмора, фантасмагории и пародийной мистики, который буквально валит читателя под стол!» San Francisco Chronicle«Возможно, первая из великих книг третьего тысячелетия!» Kirkus Reviews«Зло, трогательно, умно… и невероятно смешно!» Tribune.
“Оставь надежду всяк сюда входящий”… Эта надпись не висит над дверями отдела с выразительным названием “Джей-Под”, расположенного под самой крышей многоэтажного архитектурного кошмара, бесчисленные обитатели которого занимаются дизайном компьютерных игр… А зря… Потому что шестеро “джей-поддеров” живут в аду. Их мучают злобно и изощренно. Над ними измываются все — начальство и коллеги, маркетологи и программисты. Они — самые жалкие из жертв “корпоративных джунглей”. Но однажды один из “джей-поддеров” решает превратиться из жертвы в хищника…
Дебютный роман Дугласа Коупленда, выросший из редакционного задания ванкуверского издательства – но в итоге вместо документального исследования получилось произведение, ставшее одним из самых культовых произведений ХХ века. Роман о маргиналах, покидающих свои уютные дома и обустроенные офисы, чтобы начать новую жизнь, наполненную неизведанными ощущениями и свежими эмоциями.
Новый роман от легендарного автора двух «летописей времен» — «Поколения X» начала девяностых и «Рабов „Майкрософта“ — конца девяностых. Какими станут для него двухтысячные?…
Новый роман культового писателя Дугласа Коупленда.Черный юмор, тонкая ирония, поразительная смесь реального и фантастического.
Липучка — рыжий суперкотенок с IQ около ста шестидесяти, который научился понимать человеческую речь. Липучка был теперь человеком практически во всех отношениях, кроме телесного. Например, он держал в голове набросок первых двадцати семи глав книг «Пространства-времени для прыгуна». Но однажды шерсть на загривке Липучки встала дыбом — в комнату крадучись вошла Сестренка. Она казалась худой, как египетская мумия. Только великая магия могла побороть эти жуткие проявления сверхъестественного зла.
Профессор обрадовался, что стал первым жителем Земли, выбранным для официального контакта с инопланетянином. Житель Марса заранее подготовился к встрече, выучил английский язык, а прибыв в квартиру профессора, сразу огорошил его вопросом: «Где это находится?». Дальнейшие события развивались непредсказуемо и едва не довели семью профессора до инфаркта.
Фрэнсис Легран был знаменитым актёром. За свою жизнь он сыграл множество театральных ролей и умер знаменитым. Последние пять лет жизни он провёл затворником, создавая коллекцию своих портретов, статуй, фотографий, бюстов, эскизов и т. п. — всего набралось 237 штук.Спустя некоторое время после смерти старика в дом, где хранится коллекция и живёт вдова, приезжает сын актёра — неудачник и алкоголик. Пока был жив отец, над сыном всегда висел его авторитет и воля. Жизнь молодого человека не сложилась. Однажды, когда матери не было дома, парень напился в очередной раз и портреты отца заговорили с ним…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дамы зачастую — причины столновений мужчин. И вот опять этот запах духов, скрип стула возле стойки и едва слышный вздох. Ей около двадцати, у неё золотистые волосы. Она всегда носит черное платье. Но она не совсем обычная девушка, да и парень рядом с ней — не Джеф ли?
«Дикие мальчики, или Книга мертвых», первый роман «лондонской» трилогии, куда входят также «Дезинсектор» и «Пристань святых», повествует о группе подростков-мародеров, терроризирующих города Северной Африки. В гротескном, романтичном, кошмарном шедевре Берроуза технологии, плоть и насилие проникают друг в друга, сливаясь в вакханалии взаимного уничтожения. Это произведение вдохновило группу Duran Duran на создание одноименной знаменитой песни с альбома «Arena». Книга содержит нецензурную брань.
Книга-сенсация. Книга-скандал. В 1966 году она произвела эффект разорвавшейся бомбы, да и в наши дни считается единственным достоверным исследованием быта и нравов странного племени «современных варваров» из байкерских группировок. Хантеру Томпсону удалось совершить невозможное: этот основатель «гонзо-журналистики» стал своим в самой прославленной «семье» байкеров – «великих и ужасных» Ангелов Ада. Два года он кочевал вместе с группировкой по просторам Америки, был свидетелем подвигов и преступлений Ангелов Ада, их попоек, дружбы и потрясающего взаимного доверия, порождающего абсолютную круговую поруку, и результатом стала эта немыслимая книга, которую один из критиков совершенно верно назвал «жестокой рок-н-ролльной сказкой», а сами Ангелы Ада – «единственной правдой, которая когда-либо была о них написана».
Кто бы мог подумать, что, умерев, я стану настолько известной личностью! Газеты, телевидение и радио в один голос твердят, какой лапочкой я была, какую идеальную дочь потеряли мои родители – самый известный продюсер Голливуда и актриса № 1 «фабрики грез». Как же это получилось, что незаметная, стеснительная девочка с прыщами, подростковыми комплексами и лишним весом сделалась всенародной любимицей и объектом культа, и зашло это сумасшествие настолько далеко, что теперь моим именем называется рукотворный остров – прибежище тысяч адептов новой религии, стремящихся любой ценой попасть в рай?Конечно, это происки нечистого – обманщика, шарлатана и мастака манипуляций!Но зря, как говорится, связался черт с младенцем…
Все мы – рабы собственных инстинктов, и, зная это, нами легко манипулируют политики, журналисты, маркетологи. Линус Максвелл – один из таких манипуляторов. Кто же он, человек с тысячью лиц, – промышленник, ученый, филантроп, секс-гуру?Создавая новую линию товаров для женщин «До самых кончиков», он бросает вызов общественным идеалам и ставит во главу угла чистый гедонизм. Как далеко он готов зайти в своей одержимости совершенством?Чак Паланик, известный ниспровергатель основ современного западного мира, в своих произведениях все ставит под сомнение.