Пока ночь - [36]
- Папа?
- Мгм?
- Я должна... должна тебе сказать, что мы уже не можем выходить из дома.
- Что?
- Нам нельзя.
- Кому?
- Мне и Кристиану.
- Что? Вам нельзя выходить? А ну-ка, иди сюда, присядь. Ну? Вам нельзя. И скажи-ка, кто это вам запретил? Мама?
- Не-е.
- Не мама?
- Нет. Они ни о чем не знает. Мы должны сказать про это тебе.
- То есть: ты и Кристиан.
- Ага. Только он трусишка и боится.
- Чего боится? Меня?
- Э-э, нет. Только...
- Только что?
- Потому что это были такие страшные-страшные чудища. И они сказали...
- Вам снились чудовища?
- ...
- Ну и?
- Я скажу тебе на ушко.
- Говори, говори. Ой! Не тяни так!
- Они пришли ночью. Пришли в нашу комнату и сказали, что если мы хотя бы палец выставим за порог дома, то с нами случится такое, как с паном Фонфальницом, и что от этого мы умрем, совсем умрем, и что ты знаешь, и чтобы сказать тебе, а потом вдруг сделались такими страшными-престрашными, а Кристиан начал плакать, потому что он трусишка, и...
- Погоди, погоди! Вам это снилось сегодня ночью?
- Ну, папа, совсем нет, это был совсем даже и не сон, они на самом деле приходили, и...
- Слушай, Лея, а ты всего этого не придумала, правда?
- Пааапа...!
- Н хорошо, хорошо. Повтори-ка, пожалуйста, имя того пана, которому они уже сделали... какое-то такое имя. Как его звали?
- Фонфальниц.
- Кристиан тоже их видел и слышал?
- Ага.
- Кстати, а как они выглядели? Я понимаю, что страшные, но как?
- Ну-у, вот так вот и еще как-то так...
- Знаешь что, ты мне их лучше нарисуй. Садись тут, вот тебе бумага, карандаш, и рисуй. Я буду писать, а ты будешь рисовать.
Только ничего он писать не стал. Хотя зимнее солнце еще и не ушло за горизонт, Трудного охватила мягкая и сырая темнота ночи. Фонфальниц, фон Фаулнис. Они не могли, просто не могли о нем знать. Когда это им снилось, мне еще ничего о выпотрошенном шандартенфюрере СС известно не было. Как там Розенберг перевел слова, которые прошептал дух? Хозяину... что это для него... Для меня. Смерть фон Фаулниса. Духи этого дома могут совершать невозможное - только ведь и раньше я это понимал: стена, мегасердце, чердак. Они убили эсэсовца, а теперь шантажируют меня смертью моих детей. Мне уже известна угроза, содержащаяся в этих словах, только они никак не откроют цели этого шантажа. Что такое должен я сделать взамен за то, что Лею и Кристиана оставят в покое? И еще это чувство: будто во всей этой истории я фигура всего лишь третьего плана. Ahnenerbe. Die Gruppe. WerVIIMoeErde. "Недавно. Частный. Интерференции. Необъясн. Стабильн." Эти книги... Эти еврейские сироты... Мордехай Абрам, оторый прятал у себя который прятал у себя Шимона Шница; да, я это чувствую, слишком уж это большое совпадение, чтобы оно оказалось пустой случайностью. Шимон Шниц его заметки, его Книга. И ведь ни с кем не могу поделиться всей этой историей, разложить ее бремя на несколько умов. Потому что в одиночестве я чувствую, как меня охватывает ночь. Только у меня нет выхода. Ведь это уже безумие. Нет никаких сомнений, я схожу с ума - и это, к сожалению, правда. В меня стреляют. Разговаривают со мной из воздуха. Наяву показывают кошмары. Пленяют моих детей. Посылают ночь. Эта игра перерастает меня. Не для меня написана эта пьеса, моя роль совершенно не имеет значения, и умру я еще во втором действии. Боже, ну что я могу? Только лишь послушно ожидать приказаний с того света. А затем послушно выполнить их. Не больше, но и не меньше. Все-таки, я только дневное животное, ночью же я слеп и беспомощен, не отличаю дыма от камня, возможного от невозможного. Я у них на крючке, заловили уже Яна Германа Трудного.
- Вот, посмотри. Такое, такое.
Трудны поглядел на подсунутый Леей рисунок. Ни верха, ни низа - ничего не понятно. Он несколько раз покрутил листок, наклоняя при этом голову. Чудища, появившегося перед Леей, он, при самых лучших намерениях, так и не увидал. По его суждению на листке бумаги была смесь карты Европы с какой-то из картин этого сумасшедшего Пикассо и растоптанная медуза.
- Красиво, красиво.
15
Тюряга и Будка страдали жесточайшим похмельем. Головки у них бо-бо, свет бил в глазенки, а в пастях пересохло - что твой наждак.
- Да чтоб мне, пан шеф, монахом заделаться, если сегодня или даже завтра в гетто, холера, тронусь.
- А я тебе что, говорю, будто сегодня? Или говорю, будто в гетто? Единственное, что вы должны для меня узнать, это про какого-нибудь образованного еврейчика, на которого нашлось бы чего-нибудь такого, чтобы, в случае чего, он свой ротик на замочке подержал. И если говорю образованного, то имею в виду, скорее, раввина, чем какого-нибудь торгаша.
- Да в случае чего, то каждый ихний, хол-лера яс-сна, гер-рой, простите, шеф, родемую сестрицу швабам на тарелочке поднесет. Уф... А не нашлось бы у вас, шеф, чего-нибудь, чтобы дыхание освежить?
- Да наливайте уж, моя потеря... Слушайте вы, уроды драные: тут дело не в мученике, это вовсе даже и не трефное дело, главное, чтобы он потом языком не стал молоть: что и как. Работа совершенно простая; это и работой назвать нельзя, если бы не гетто и не немцы.
1924 год. Первой мировой войны не было, и Польское королевство — часть Российской империи. Министерство Зимы направляет молодого варшавского математика Бенедикта Герославского в Сибирь, чтобы тот отыскал там своего отца, якобы разговаривающего с лютами, удивительными созданиями, пришедшими в наш мир вместе со Льдом после взрыва на Подкаменной Тунгуске в 1908 году…Мы встретимся с Николой Теслой, Распутиным, Юзефом Пилсудским, промышленниками, сектантами, тунгусскими шаманами и многими другими людьми, пытаясь ответить на вопрос: можно ли управлять Историей.Монументальный роман культового польского автора-фантаста, уже получивший несколько премий у себя на родине и в Европе.
В романе Дукая «Иные песни» мы имеем дело с новым качеством фантастики, совершенно отличным от всего, что знали до этого, и не позволяющим втиснуть себя ни в какие установленные рамки. Фоном событий является наш мир, построенный заново в соответствии с представлениями древних греков, то есть опирающийся на философию Аристотеля и деление на Форму и Материю. С небывалой точностью и пиететом пан Яцек создаёт основы альтернативной истории всей планеты, воздавая должное философам Эллады. Перевод истории мира на другие пути позволил показать видение цивилизации, возникшей на иной основе, от чего в груди дух захватывает.
Поскольку фантасты смотрят фильмы и читают книги — а некоторые после еще и откликаются на просмотренное/прочитанное; и поскольку последний фильм Нолана вызвал у зрителей больше разочарований, чем очарований, — поскольку все это так, не могу не предложить достаточно объемные размышления Яцека Дукая по поводу "Интерстеллара". Мне они показались тем более интересными, что автор, как это часто бывает, выходит далеко за рамки, собственно, обсуждаемого кинотекста.
Поклонники польской фэнтези!Вы и вправду верите, что в этом жанре все «началось с Сапковского и им же заканчивается»?Вы не правы!Хотите проверить? Пожалуйста!Перед вами — ПОЛЬСКАЯ ФЭНТЕЗИ как она есть. Повести и рассказы — озорные и ироничные, мрачновато-суровые, философские и поэтичные, ОЧЕНЬ разные — и ОЧЕНЬ талантливые.НЕ ПРОПУСТИТЕ!
В сборник «Польские трупы» включены рассказы 15 авторов, представляющих самые разные литературные традиции и направления. Открывает его прославленный мастер детектива Иоанна Хмелевская, с ней соседствуют известный поэт Мартин Светлицкий, талантливый молодой прозаик Славомир Схуты, критик и публицист Петр Братковский и др.Собранные в «Польских трупах» рассказы чрезвычайно разнообразны. Авторы некоторых со всей серьезностью соблюдают законы жанра, другие избрали ироническую, а то и гротескную манеру повествования.
В космосе, на границе земной империи, невесть откуда появилась морская галера длиной три тысячи километров, золотая до последнего атома, и, ускоряя движение, направилась к Земле. Это встревожило архангелов Благословенных Сонмов…
В квартире Грегга открывается дыра из Будущего, которую открыл человек из Будущего. Грегг заинтересовался и стал исследовать то помещение в Будущем, в которое вела эта дыра.
Для преступников настали тяжелые времена — возможно восстановить всю прошлую жизнь человека.Но карается только умышленное убийство. Значит, чтобы разработать и подготовить преступление, надо не давать ни малейшего повода заподозрить в этом себя. И подготовленное убийство должно выглядеть как импульсивное…
До какой степени алкоголь влияет на логику мужчин, и на все происходящее? Двое мужчин начинают разговор в баре. По мере того, как история развертывается, начинают распадаться границы между действительностью и фантазией.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Что, если вы получите возможность «перематывать» время назад, возвращаясь в прошлое на 10 минут? Сможете ли вы достойно распорядиться представленным шансом? Улучшите вы свою жизнь или загоните себя в тупик в бесконечных попытках исправить содеянное? Игорь – обычный парень «с рабочих окраин»: без семьи, без денег, без перспектив. Благодаря случаю, он получает «ретенсер» – устройство, отправляющее владельца на 10 минут в прошлое. Решив, что это шанс исправить свое финансовое положение, герой совершает ряд необдуманных поступков.
Значительная часть современного американского юмора берет свое начало в еврейской культуре. Еврейский юмор, в свою очередь, оказался превосходным зеркалом общества благодаря неповторимому сочетанию языка, стиля, карикатурности и глубокой отчужденности.Вот вам милая еврейская супружеская пара, и у них есть дочь — дочь, которая вышла замуж за марсианина. Трудно найти большего гоя, чем он, не так ли?Или все-таки не так?Дж. Данн, составитель сборника Дибук с Мазлтов-IV. Американская еврейская фантастика.