Пока не поздно - [15]

Выйдя из квартиры Григорьева, где «братья» вдоволь «повеселились», они встретили двух девушек. Демин попросил у них платок, чтобы вытереть руки, на которых была кровь Аминова. Девушки любезно предложили свои платочки. Черепков в ответ за услугу одарил их крадеными колготками. И девушки не обратили внимание хотя бы первого встречного милиционера или дружинника на то, что по Васильевскому острову разгуливает человек с окровавленными руками. Нет — им понравились колготки.

А Мокрушиной понравился телевизор «Березка». Она даже не поинтересовалась, откуда и за что ей такой дорогой подарок. Зачем? Мокрушина была довольна тем, что сможет по телевизору смотреть, как ловят воров и грабителей.

А как объяснить поведение студента Института физкультуры имени П. Ф. Лесгафта А. Пигарева? Он вместе со своим приятелем проходил по коридору общежития, где Демин и Глущенко «беседовали» с курсантом, и видел, как они «пробовали в деле» свои бритвы. Спортсмены, крепкие, видно, ребята, просто-напросто удалились, громко возмущаясь тем, что в коридоре «творится безобразие».

И уж совсем непонятно, почему Крыленко и ее соседка Иванова с такой готовностью помогли спрятать от милиции бритвы, которые, легко догадаться, их приятели Демин и Глущенко носили в карманах не для того, чтобы постоянно держать свои физиономии в неге и холе. Почему они решились пособничать преступникам? По незнанию, по наивности?

Да нет, все по тому же известному принципу «хаты, которая с краю». Вот уж чем легко убаюкать совесть. Но ведь в любой момент принцип этот может рикошетом настигнуть каждого, кто его исповедует.

Но не слишком ли большое значение порой мы придаем внешним факторам, обстоятельствам, в которых совершается преступление? Ведь если приуменьшается фактор внутренний, снижается личная ответственность подростка, то обстоятельства начинают играть прямо-таки роковую роль.

Как часто рассуждения принимают такую форму: избил подросток на улице старика — отец виноват. Ограбил ларек — виновата школа или комсомольская организация. Воздвигается такой густой частокол «объективных причин», что за ними вполне благополучно прячется сам субъект. И оттуда с абсолютным чувством собственной правоты тычет нас носом в наши ошибки. Мне довелось присутствовать на одном судебном процессе по делу юного бандита, ударившего ножом в живот незнакомого студента, который отказался выдать по первому требованию «двадцать копеек». Шестнадцатилетний подсудимый, вместо того чтобы промямлить стандартное: «Я раскаиваюсь в своем поступке», вдруг разразился гневной филиппикой в адрес своих родителей. Он изобличил их в том, что они-де не по правилам воспитывали его. А вот теперь пусть пожинают плоды своего недосмотра (отец — доцент, мать — учительница музыки). С поистине цицероновским мастерством обличитель перешел потом к школе, разобрал по косточкам всю систему воспитания. Досталось и комсомольской организации. Зал слушал затаив дыхание. Как великолепно этот юноша разбирается в педагогике! Кому, как не ему, и надо бы осуществить на деле базаровское: «Каждый человек сам себя воспитать должен!»

Мудрая мысль Базарова, призывавшего к той же личной ответственности, забывается. И прежде всего, родителями, продолжающими водить своих чад на помочах порой до свадьбы и дальше. Ход рассуждений здесь прост: «Мы натерпелись в свое время, пусть же наши дети поживут без забот». Однако природа так распорядилась, что человек должен от рождения и до смерти своей в какой-то мере пройти тот же путь, что и его предки. И открыть для себя самостоятельно прописные истины. И наделать ошибок. И исправить их, накопив собственный жизненный опыт. И лучше, чтобы это происходило раньше, а не позже. Природа мудра. Птицы приучают своих детей к самостоятельности просто: заметят, что детеныш окреп, и перестают его кормить. Попищит пернатый недоросль, попищит — и выбирается потихоньку из гнезда. Жестоко? Может быть. Зато птенец вовремя поднимается на крыло. Наверное, и определенной части родителей стоит набраться мужества и в нужный момент произнести своему дитю вслед за бессмертным стариком Кашириным: «Ну, дорогой, ты не медаль, на шее у меня тебе висеть нечего…» И это не излишняя суровость. Это жизненная закономерность. Ибо по-настоящему человек задумывается о себе, лишь когда почувствует силу собственных крыльев.

«Пробегаю мысленно в памяти все мое прошедшее и спрашиваю себя невольно: зачем я жил? для какой цели родился? А верно, она существовала, и, верно, было мне назначение высокое, потому что я чувствую в душе моей силы необъятные; но я не угадал этого назначения, я увлекся приманками страстей пустых и неблагодарных…»

Беспощадному суду совести предает себя лермонтовский герой, хоть и малосимпатичный, но достойный уважения молодой человек. Такие вопросы должен себе задавать каждый — и как можно раньше. И искать на них ответ, быть может, всю жизнь.

Этого не смогли сделать, не сумели дети благополучных родителей, члены криминального «братства» — Глущенко, Вольнов, Маслов, Черепков, Щавель. Ранняя нравственная глухота не дала услышать голос собственной совести, за что каждый получил от жизни жестокий урок. Жаль, поздно.