Пока мы не встретились - [3]

И вот теперь он должен причинить ей боль.

Несколько минут Монкриф задумчиво смотрел на чистый лист бумаги. Наконец он глубоко вздохнул и взял перо. Тщательно обдумав слова, он быстро записал их, стараясь изменить почерк так, чтобы Кэтрин не заметила сходства с почерком человека, с которым она переписывалась более года. Закончив, Монкриф запечатал письмо и отложил его в сторону.

Питер, адъютант полковника, совсем мальчишка, но возмужавший не по возрасту за год военных действий, взглянул на сундук и спросил:

– Готово, сэр?

Монкриф кивнул. Наверное, думал он, Кэтрин станет вынимать вещи одну за другой, орошая каждую из них слезами, особенно трубку и военную форму, и, конечно, вдова будет недоумевать из-за отсутствия своих писем и не поймет, зачем Гарри хранил такую богатую коллекцию перьев. И никогда и никто не раскроет ей истинных обстоятельств смерти мужа.

– Он был грубым мужланом, ведь так, сэр? – Лицо Питера ясно выражало его мнение об усопшем.

– Возможно, ты судишь его слишком строго, Питер. Питер с сомнением взглянул на командира, но промолчал, подхватил сундук и поставил его себе на плечо.

Полковник Монкриф, командир Шотландского стрелкового полка, тряхнул головой, решив выбросить Кэтрин Дуннан из своих мыслей. Но оказалось, что сделать это не так уж просто.

Глава 1

Колстин-Холл, Шотландия

Октябрь 1761 года

Кэтрин Дуннан подошла к окну, распахнула створки и почувствовала, как напряглась молодая служанка у нее за спиной. Надо бы успокоить девушку, объяснить, что она, Кэтрин, не собирается выбрасываться из окна, но для этого нужно заговорить, а это сейчас было выше ее сил.

Теперь у Кэтрин ни на что не хватало сил. Трудно было вставать по утрам, умываться, а потому она предпочитала оставаться весь день в постели и по возможности дремать, но так не могло продолжаться вечно. Жизнь предъявляла свои требования, и Кэтрин иногда поднималась, чтобы не пугать слуг.

Ее не заботило, утро сейчас или вечер, идет дождь или светит яркое солнце. Прошло шесть месяцев с того дня, как пришли письмо и сундук с вещами, но боль в сердце оставалась такой же острой, как будто это произошло вчера.

Сегодня было пасмурно. Листья чуть заметно дрожали во влажном воздухе. Внизу клубился туман, как будто облака спустились с неба на землю. Мир выглядел перевернутым.

Служанка за спиной у Кэтрин звенела посудой – ставила поднос с едой на маленький круглый столик, поправляла серебряный прибор и все время болтала об утренних событиях в доме. В амбаре окотилась кошка. У кухарки разболелись колени. У лакея появилась странная сыпь. Под окном нашли мертвую белку. События все были мелкие, незначительные, но, взятые вместе, они создавали правдивую картину бытия.

Когда-то Кэтрин живо интересовалась тем, что происходит вокруг. Теперь ее жизнь померкла, свелась к нескольким неизменным движениям. Она дышала, но и только.

Боль в груди была невыносима, не ослабевала и не прекращалась ни на мгновение. Кэтрин просыпалась – боль была здесь. Лежала она без сна и молилась о забытьи, боль не спала с ней вместе и не уставала питать отчаяние в ее душе.

Сейчас в лицо Кэтрин дунуло ветерком, и она содрогнулась. Белка возникла из тумана и перепрыгнула с ветки на ветку. Служанка непрерывно болтала. Кэтрин не желала ничего ни видеть, ни чувствовать, но выбора не было – она продолжала жить и терпеть.

Если бы только она могла умереть! Почему Бог не хочет услышать эту простую молитву?

Викарий говорит, что молиться о таком – грех, Богу известно, когда настанет ее срок. В своих заботах о Кэтрин викарий был невероятно навязчив. Его усердие и старательность раздражали, но разве скажешь об этом духовному лицу.

– Сколько времени?

– Два часа, мадам, – быстро ответила служанка, как будто ожидала такого вопроса.

Значит, она проспала почти весь день. Ночью ее ждут кошмары.

– Вы очень бледны, мадам. Вы не больны? Господи! Какое это имеет значение? Кэтрин спала, дремала, видела сны, иногда просыпалась, садилась в постели, не в силах понять, кто она и что с ней произошло. В такие моменты она принимала настойку опия и снова засыпала.

– Вам надо поесть, мадам, – заговорила горничная, окончив возню с сервировкой.

– Я не голодна, – ответила Кэтрин, не поворачивая головы и не отрывая взгляда от окутанного туманом пейзажа. Сколько можно повторять одни и те же слова? Когда же, наконец, слуги научатся понимать их?

– Повариха сказала, что вы вчера не обедали, а сегодня не притронулись к завтраку. Съешьте же хоть кусочек! Мадам, ну, пожалуйста!

Девушку звали Бетти, она очень старательно выполняла свои обязанности. У нее был молодой человек – здешний лакей. Смеясь, Бетти прикрывала рот ладошкой, потому что стеснялась испорченных зубов. Раньше Кэтрин считала ее почтительной и приятной девицей. Раньше – значит, в то безмятежное время, когда жизнь была до странности хороша и невинна, полна счастливого предвкушения и надежды. Раньше – значит, до того, как пришло письмо, и в поместье доставили тело Гарри в просмоленном гробу. Свет померк. Мир сделался черным. Траур окутал все вокруг.

В одном из своих писем Кэтрин признавалась Гарри, что боится темноты.