Пока мы не стали незнакомцами - [32]

Он присел, опершись о свои пятки, и открыл упаковку с презервативом.

— Я на таблетках! — закричала я смущенно.

Он поднял голову, удивляясь. Я пялилась на него, не мигая. Того тусклого света, что был в комнате, хватало, чтобы мы могли видеть лица друг друга. Приходится признать, что перед потерей девственности снятие напряжения юмором не самый худший вариант. Когда Мэтт рассмеялся, я нагло потянулась к нему и снова ухватилась за его эрекцию.

— Просто сделай это со мной, хорошо?

Мэтт улыбался, но было в его выражении лица еще что-то, похожее на благоговение.

— Ты такая непредсказуемая, Грейс.

Он навис надо мной, и перенес весь вес на локти, которыми упирался в кровать. Он нежно поцеловал меня, после чего легонько пососал нижнюю губу. Все стало происходить медленнее, но все так же приятно. Затем рукой он раздвинул мои ноги и прикоснулся ко мне внизу снова, только намного мягче.

— Аа-а-а-ах, — захныкала я.

Он издал звук, означавший удовлетворение, после чего стиснул мое бедро с задней стороны и приподнял его. Мое тело было открыто для него. Я ждала. Предвкушение усиливало все чувства, жар, напряжение, трепет во мне. Я знала, что все правильно.

— Я люблю тебя, — сказал он мне на ухо и вошел в меня.

На мгновение появилось ощущение давления, но было не так больно, как я ожидала. Его ритмичные движения были медленными, пока все действие не стало казаться абсолютно нормальным; тем, чего мне всегда не хватало. Мы начали двигаться быстрее, наши тихие стоны были естественными и настоящими. Было так странно знать, что мы оба стремились к личному удовольствию, но в то же время, в равной степени, доставляли его друг другу. Ничто другое в жизни, кроме секса, не может быть таким эгоистичным и бескорыстным одновременно. Горячим и холодным, инь и ян, черным и белым и всеми оттенками между. Наконец весь мир обрел смысл. Теперь я была причастна к секрету.

Пока мы двигались, отголоски его слов проигрывались в моих мыслях, повторяясь снова и снова. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя.

Я тоже тебя люблю. Навсегда. Навеки.

 

13

.

Все изменилось?

ГРЕЙС

До звонка будильника нам с Мэттом удалось поспать аж двадцать минут. Выключив его, Мэтт перекатился на меня, так что наши обнаженные тела прижимались друг к другу. Когда он спустился ниже, чтобы ртом схватить мой сосок, который он легко дразнил зубами и языком, я пальцами зарылась в его волосы. Комната по-прежнему была окутана тьмой, но в то же время пронизана электричеством.

— Болит? — прошептал он.

— Нет.

Я хотела Мэтта везде… снова. Я ждала остаточной боли, крови или еще какого-то кошмарного напоминания о том, что всего несколько часов назад я была девственницей. Но ничего такого не было, были только двое ненасытных молодых людей, невыносимо желавших друг друга.

Он вернулся к моей шее, целуя ее и посасывая, после чего перешел к уху. Я задыхалась от переполнявшей меня страсти, а двухдневная щетина на его лице щекотала мою кожу самым прекрасным образом. Я чувствовала его эрекцию, прижимавшуюся к моему бедру.

— Аа-а-ах, Мэтт.

— Обожаю этот звук.

Его голос, раздавшийся у моего уха, послал дрожь по моим ногам. Все мое тело трепетало. Ничто не могло нас остановить. Напряжение лишило меня способности дышать. Наши тела сливались, переплетались, мы трогали друг друга, целовали, посасывали, мы поднимались, спускались ниже, перекатывались туда и обратно, каким-то образом не выходя за границы крошечной односпальной кровати Мэтта. Он потащил меня на себя и усадил верхом.

— Вот так, — сказал он, схватив меня за бедра, чтобы приподнять и направить себя в меня. Я изогнулась, руками давя на его подтянутый живот.

До слуха доносились собственное хныканье вперемешку с глубокими грудными, но тихими звуками, выражавшими удовлетворение, что издавал Мэтт.

— Ты чувствуешь это? Чувствуешь, Мэтт? — Я начала двигаться быстрее.

— Да, малышка, — ответил он напряженно. Его глаза заволокло желанием, а губы непроизвольно разомкнулись.

Я стала двигаться жестче, затем отклонилась назад, опершись руками о его бедра, и продолжила двигаться более интенсивно. Он прижал большой палец к средоточию нервов чуть выше места, где мы соединялись. Его легкие, едва уловимые движения взорвали мой мир. Стены могли рушиться, моя виолончель могла воспламениться в углу, а я бы оставалась здесь до самого конца, извиваясь на Мэтте, пока наши тела сливались воедино.

Когда темп возрос, он стиснул мою талию и углубил проникновение. Я ощутила, как мой рот открылся, но из него не вырвалось ни звука. Мгновение я не могла дышать, страшась того, что этот момент улетучится. Я закрыла глаза и отпустила напряжение. Это было странно. Не то чтобы я забыла о присутствии Мэтта — как такое возможно? — просто у меня был момент самопознания и смущения одновременно. Словно я забыла о своем присутствии, когда удовольствие начало растекаться по телу, посылая по нему волны жара и льда. Внизу снова возросла пульсация, и куда более яркая, чем прежде. Мэтт сам стал дышать с трудом.

Из моего горла, практически причиняя боль, вырвалось слово «Да». Оно не прозвучало с триумфальными нотками, как можно увидеть в кино. Оно было тихим. Эйфорическим.