Пока мы были не с вами - [18]

Сфокусироваться на изображении никак не удается! Я фотографирую, но картинка размыта. Я перехожу к кровати, пробую снова. Почему-то мне кажется, что, включив лампу, я перейду границы дозволенного, а встроенная вспышка бесполезна: я испорчу изображение бликами, только и всего. Но я хочу сделать фотографию. Кто знает, может, папа знает кого-то из этих людей... или, может, если я доберусь до дома и посмотрю на женщину со снимка свежим взглядом, то пойму, что преувеличила сходство. Изображение очень старое и не такое уж четкое.

— Как невежливо врываться в чужой дом без приглашения.

Я резко выпрямляюсь еще до того, как камера делает следующий снимок, и телефон выскальзывает из руки. Он кувыркается в воздухе, а я пытаюсь поймать его, но двигаюсь словно в замедленной съемке, хватаюсь за воздух, как персонаж из мультфильма.

Мэй Крэндалл входит в комнату, а я вытаскиваю телефон из-под кровати.

— Простите, пожалуйста. Я…— правдоподобного объяснения у меня нет. Совсем.

— Что ты собиралась сделать? — Я поворачиваюсь к Мэй, а она, явно не ожидая этого, отстраняется. Ее подбородок вжимается в шею, затем она снова медленно выдвигает его вперед.

— Ты вернулась,— взгляд старушки перемещается на фотографию в рамке, будто сообщая мне, что она знает — ее двигали. — Ты одна из них?

— Из них?

— Из этих людей, — она машет рукой, адресуя свои слова персоналу дома престарелых, и склоняется ближе ко мне.— Они удерживают меня здесь насильно.

Я думаю о той истории, что рассказала мне Лесли — дом, тело мертвой сестры. Может, дело не только и горе и дезориентации? Я ведь ничего не знаю об этой женщине.

— Я смотрю, у тебя мой браслет, — она показывает мне на запястье.

Я вспоминаю слова директора. «Она почти ни с кем по разговаривает. Просто... бесцельно ходит по коридорам и саду...»

Но со мной она заговорила!

Я невольно прижимаю руку с браслетом к груди, накрыв его ладонью другой руки.

— Сожалею, но браслет — мой. Похоже, он соскользнул у меня с запястья, когда вы за него держались... сегодня утром... на празднике в честь дня рождения, помните?

Она моргает, будто совершенно не понимает, о чем я говорю. Возможно, она уже забыла о празднике?

— У вас было что-то похожее? — спрашиваю я.

— На ту вечеринку? Нет, конечно же, нет, — ее обида, сильная, ядовитая, готова вновь прорваться наружу.

Возможно, директор недооценивает проблемы этой женщины? Я слышала, что деменция и Альцгеймер могут проявляться в виде паранойи и тревожности, по никогда с этим не сталкивалась. Бабушку Джуди ее состояние приводит в замешательство и расстраивает, но она такая же милая и добрая, как и всегда.

— Вообще-то я спрашивала о браслете — у вас был похожий?

— Да, конечно, у меня был такой... Пока они не отдали его тебе.

— Нет. Когда мы пришли сюда сегодня утром, он был у меня на запястье. Это подарок моей бабушки. Одно из ее любимых украшений. Если бы не это, я...— я замолкаю. «Если бы не это, я разрешила бы вам его оставить». Мне кажется, что относиться к Мэй как к ребенку бестактно.

Она пристально смотрит на меня. Неожиданно она кажется совершенно разумной, даже настороженной.

— Думаю, я могла бы встретиться с твоей бабушкой, чтобы обсудить этот вопрос. Она живет неподалеку?

Атмосфера в комнате резко меняется. Я это чувствую, и перемена никак не связана с вентилятором, вращающимся над головой. Мэй Крэндалл что-то от меня нужно.

— Боюсь, это невозможно. По независящим от меня причинам.

На самом деле я не хотела бы показывать свою милую бабушку этой странной, резкой женщине. Чем больше она говорит, тем легче представить, как она скрывается от людей, сидит рядом с остывшим телом своей сестры.

— Значит, она умерла? — неожиданно старушка кажется огорченной, беспомощной.

— Нет. Но ей пришлось перебраться из собственного дома в специальное учреждение.

— Давно?

— Около месяца назад.

— О... ох, какая жалость. Она там хотя бы счастлива? — за словами следует умоляющий, отчаянный взгляд, и я чувствую пронзительную жалость к Мэй.

На что была похожа ее жизнь? Где ее друзья, соседи, коллеги... те люди, которые должны приходить ее навещать хотя бы из чувства долга? К бабушке Джуди, по крайней мере, всегда приходит хотя бы один посетитель в день, а иногда два или три.

— Думаю, да. Сказать по правде, дома ей было одиноко. Сейчас ей есть с кем поговорить, там бывают дни для игр, она может посещать вечеринки. Они мастерят разные поделки, там замечательная библиотека,— скорее всего, в этом доме престарелых тоже есть подобные развлечения. Может, у меня получится немного помочь Мэй — уговорить ее по-настоящему попробовать новую жизнь, прекратить войну с персоналом. Перемена в разговоре заставляет меня подозревать, что она не настолько безумна, как пытается показать.

Старушка пропускает мимо ушей мои доводы и мягко меняет тему.

— Должно быть, я ее знала. Твою бабушку. Думаю, мы ходили в один бридж-клуб,— она выставляет костлявый, крючковатый палец в мою сторону.— Ты очень на нее похожа.

— Люди часто так говорят. Да. Я унаследовала ее волосы, в отличие от моих сестер.

— И ее глаза,— разговор становится более задушевным. Мэй словно видит меня насквозь.