Пока греет огонь - [8]
Шрифт
Интервал
>Впрочем, Я тебя в сарае запру. Мне спокойней, и ты не будешь нервничать, он отстегнул цепь и, держа Шайтана за ошейник, повел в сарай. Вместо висячею замка, которым за ненадобностью давно не использовался и по этому не отыскал, воткнул в щеколду палочку.
>Смеркалось. Спала жара, и на смену ей пришла прохлада. Неведомо откуда потянуло сыростью и одуряюще родным запахом диких трав и леса. Шайтан встрепенулся и прильнул к широкой щели двери в надежде увидеть источник волнующих запахов. На короткий миг он увидел, как за забором, плавно покачиваясь, проплыл стог сена, потом в ноздри ударил резкий, угарный газ автомобиля. Пес чихнул от неожиданности и, покинув наблюдательный пост возле двери, перебрался в дальний темный угол сарая.
>Лежа на куче свежих сосновых стружек, он жадно глотал смолистые запахи сосны, исходившие невидимыми, невесомыми струйками, тянувшимися к потолку... Но псе же это не запахи Лугов, полей и такого дорогого, ощущаемого только на поле запаха простора.
>Обидно Шайтану. Вся его жизнь уместилась на крохотном клочке земли: гудящая проволока, высокий забор, напротив — насупленный, угрюмый дом и... больше ничего. Кажется, его ЛИШИЛИ всего, чего только можно лишить.
>Кто бы знал, как ненавидит он этот дом, как ненавидит своего хозяина. Хозяин, кажется, обо всем догадывается. Когда он изредка гладит Шайтана, его дрожащая рука говорит о многом. По руке хозяина Шайтан знает, о чем тот думает. К сожалению, мысли его чаще всего одного и того же содержания: «Что, лохматый, погулять хочется? Как бы не так. Я тебя с цепи, а ты и с глаз долой. Нет, дружочек, вот так и просидишь до глубокой старости, пока не подохнешь.— Его заплывшие глаза—две черточки— смотрели всегда с усмешкой и презрением.
>— Я тебе бог и судья. Хочу казню, хочу милую. Я ведь знаю чего тебе хочется... Знаю. Только не будет по-твоему, Гляди, как бы я тебя голодом не заморил, а то ведь у меня твои фокусы поперек горла стоят».
>В ответ Шайтан начинал мелко дрожать, проявляя первые признаки раздражительности. Данько опасливо убирал руку: «Вот за это я и терплю тебя. Пусть смотрят людишки и думают, коль у Данько пес такой, знать, он того же поля ягода. Знать, палец ему в рот не клади оттяпает».
>В доме хозяина творилось что-то невообразимое: гремела музыка, раздавались выкрики, свисты, визгливые женские голоса. Ближе к полуночи шум веселья стал утихать.
>Скверно чувствовал себя Шайтан. Он свернулся в клубок, стараясь заснуть, но сон не шел. Каждый шорох, не говоря уже о диких воплях, отдавался в ушах колокольным набатом. Неожиданно к двери сарая подошел кто-то чужой. Шайтан поднялся и предупреждающе зарычал, но его, по-видимому, не услышали.
>Скрипнула заржавленными шарнирами дверь, и в проеме показался человек, торопливо шаривший по карманам. Мужчина нашел спички, чиркнул одной и поднял слабый, трепыхавший желтый огонек над головой.
>Маленькое пламя высветило готового к прыжку Шайтана. Он был страшен: шерсть поднялась дыбом, белые клыки блестящими кинжалами сверкнули в дрожащем свете, глаза горели грозным желанием убивать, рвать па клочки все живое.
>— А-а-а,— закричал мужчина, и в тот же миг Шайтан прыгнул, ударил его грудью. Тот кубарем покатился по земле.
>Шайтан отлично понимал, что поступает нехорошо, дурно, что этот человек не виноват ни перед ним, ни перед хозяином, однако сдержать себя не мог. Кто им дал пpaво, кто позволил им не обращать на него внимание? Может, им пренебрегают потому, что он не пес-труженик? Так это не его вина. Ему предоставили удел сидеть на цепи, быть огромным, сильным и свирепым. Перед ним поставили одну единственную задачу — отпугивать людей, вселять в них ужас и страх. Он прекрасно справлялся с возложенными на него обязанностями. Соседские мальчишки стороной обходили богатый сад хозяина. Высокий забор для пацанов, конечно не помеха. А вот присутствие свирепого пса делало территорию неприкосновенной, недоступной.
>Если бы Шайтан знал, что все соседские мальчишки с трепетом произносят его имя, то, наверное, сам бы содрогнулся от ужаса. Неужели вся его жизнь так и пролетит в злобном лае и ненависти ко всякому, кто входит на охраняемую им территорию?
>Если бы он не кинулся на человека, а продолжал стоять и глядеть, его сердце бы не выдержало. Оно разорвалось бы на множество частей, и серый густой мрак навсегда лишил бы его света и ощущений.
>У него не было выбора. Он мог только нападать и нападать...
>Человек лежал с широко открытыми глазами, закусив до крови губы. К удивлению Шайтана, он боялся даже пискнуть, не говоря уже о каком-то достойном сопротивлении.
>Прошло несколько минут, показавшиеся пострадавшему вечностью, а для пса мгновением. Тут открылась дверь и в ярком электрическом свете показались фигуры еще двух весело болтавших между собой мужчин.
>Шайтан, не раздумывая, бросил свою жертву и кинулся к стоявшим на крыльце людям. Несколькими прыжками он пересек двор и стремительно взлетел на ступеньки. Но как ни быстры были его действия, люди оказались проворнее: дверь захлопнулась перед самым носом пса.
ПОБЕГ
>Выскочивший на шум Данько привязал Шайтана под открытыми настежь окнами. Пес свернулся калачиком возле раскидистой вишни, беспокойной и пугливой, резко вздрагивавшей при малейшем дуновении утомившегося за длинный день ветра. Шайтану было безразлично, где лежать и на чем, лишь бы его не беспокоили.