Пока греет огонь - [15]
Шрифт
Интервал
>Вслед за слабыми морозами ударили сильные и жестокие. Обмороженная земля застонала и заохала. То с гулким треском лопался лед на озере, покрываясь извилистыми трещинами, то ружейными выстрелами разрывали притихший лес расколотые морозом деревья. Для собак
>наступили невыносимо тяжелые дни. Не все псы могли без устали преследовать дичь по глубокому снегу: многие быстро выдыхались. Таким оставаться в стае не было смысла. Но не это беспокоило Альбу. Ее тревожило, что псы не выдержат голода и разбегутся. Ведь у них не было настоящего вожака.
>Зима продолжала жестоко властвовать над миром. Один за другим падали на рыхлый снег истощенные псы. Не стало Пушка. Однажды он провалился в предательскую полынью, сверху прикрытую мягким слоем снега, но сумел все же с большим трудом выбраться на лед. Однако отчаянный холод и пронизывающий ветер жестоко разделались с ним. Пушок тяжело заболел. В одно обычное морозное утро, выбравшись из пещеры, он лег на снег и долго лежал, заметаемый снежной пылью.
>Когда Альба, вернувшись с охоты, подошла к нему, то увидела затянутые стеклянной поволокой глаза и иней, не тающий на собачьей морде.
>Первую долгожданную весну на воле встречали Альба и два пса. Они и составили костяк будущей стаи.
>Не пережить слабым трудную зиму, не осилить. Сытому псу любой мороз забава, для голодного — большое лихо, беда- бедовая. Сколько ни бегай — не согреешься, лишь конец свой приблизишь.
>Как выжила Альба в невероятно суровых условиях — непонятно. Может, природная смекалка сыграла роль, а может, еще что. В самый трудный момент мышь выбегала из норки или рябчик, крепко заснувший в сугробе, попадался на пути...
>Самое страшное — пережить первую зиму. Это и есть рубеж между жизнью и смертью. Если испугаешь смерть зарядом бодрости духа, значит, и зиму осилишь. Никакая стужа тогда не остановит твое сердце, не сведет судорогой мышцы, не уронит под корявый выворотень смерзшимся куском костей и мяса.
>Что заставило ее, не знакомую с лесом, поселиться на
>Тайгале? Альбе, как, впрочем, и другим псам, можно было вернуться в рабочий поселок и не искушать судьбу. Однако возвращаться к прошлому не захотелось. Впервые она почувствовала себя по-настоящему свободной...
>Псы появлялись и исчезали, погибали под копытами лосей становились жертвами волков и медведей-шатунов, уходили к людям. Некоторые возвращались по весне, но с приближением зимы вновь покидали Тайгал. Немногие раз и навсегда вычеркивали из памяти все, что связывало их с человеком. В число таких входила и Альба.
>С каждым годом жизни в тайге она становилась опытнее и мудрее. Часто недосыпая, круглыми сутками бегала по лесу, отыскивала верные ходы в игре с таинственным лесным миром. Ее пытливость и природная смекалка делали стаю добычливой. Пока жива Альба, псам не грозит голодная смерть и распри.
>Вожаком вольной собачьей стаи ей не пришлось стать по вполне понятным причинам. Так уж заведено у собак, что вожаком стан непременно должен быть пес, отличающийся смелостью и силой, сумевший убедить остальных, что зубы его действительно самые острые, а хватка всегда верная, не знакомая с промахами. Подавая пример остальным, вожак первым бросается на добычу, пренебрегая смертельной опасностью. И потому стая, отдавая должное энергии, воле, бесстрашию, возносит его над собой.
>Когда пища сама лезла в лапы и за нею не нужно было гоняться, стая походила на добропорядочное семейство. Псы были между собой вежливы и предупредительны. В летнюю пору они были более расположены к играм и, по сравнению с зимним периодом, холодным и голодным, благоденствовали, вели, как говорится, райскую жизнь. Летнее «меню» отличалось большим разнообразием, и необходимость охотиться на крупных зверей отпадала. Но если представлялся удобный случай, им, конечно, не пренебрегали.
>Они были самыми обыкновенными псами, такими же, как тысячи других, что живут в городах и селах, и все же не такими. Зеленая тайга сделала их сильнее, мужественнее, подняла на ступеньку выше своих собратьев, уныло канючащих корку хлеба у человека. Настоящий пес никогда не станет слепым слугой. Он может быть с человеком только на равных. На дружбу отвечать дружбой, на ненависть— ненавистью, на любовь — любовью.
>Больше года прожила Альба у своего хозяина. Желание сбежать от него появилось у нее неспроста. Все дело в том, что в соседнем дворе на обрывке цепи, позволявшей удаляться от конуры не далее чем на три шага, жил злой и. сварливый кобель по кличке Шарик.
>Альба видела, как страдает пес, как в приступах бешенства хватает корешками зубов звонкую цепь, державшую мертвой бульдожьей хваткой его тугое горло. Шарику за всю его жизнь ни разу не позволили погулять по двору... О чем он думает, бедный старый пес? Такому и смерть, наверное, не страшна...
>Шарика совершенно не интересовал поселившийся рядом любопытный щенок. Шарик не обращал на Альбу ни малейшего внимания, хотя та звонким голосом постоянно напоминала о себе.
>Старый пес давно перестал замечать перемены, происходящие в доме хозяина и по соседству, не замечал смену времен года.
>Потом наступил день, когда Шарик с трудом выбрался из конуры. Слабый вой, дрожащий и тонкий, готовый прерваться с последним ударом сердца, поплыл над застывшими огородами.. Умирающий пес, всю жизнь прикованный толстой цепью к конуре, нашел в себе силы и тявкнул злобно в последний раз в сторону хозяина: «Не покорился я. Не покорился».