Пока дышу, я твой - [13]

— Можете положить меня здесь, — сказала она и низко наклонила голову, чтобы Николас не подумал, что она напрашивается на еще один поцелуй.

— Я не собираюсь на вас набрасываться, Соренза, — успокоил он ее.

Странно, но, когда он бережно опускал ее на софу, у молодой женщины возникло нелепое ощущение, будто ее от чего-то оторвали. А неожиданные, как гром среди ясного неба, слова заставили резко поднять голову.

— Знаю, что не собираетесь, — соврала она. — У вас же еще деловое свидание.

Николас отступил на шаг и скрестил руки на груди.

— У меня должно было быть деловое свидание, — протянул он и, прищурившись, посмотрел на нее. — Но когда Фрэнк сказал, что у вас перелом, я его отменил.

— Вы не должны были этого делать, — запротестовала Соренза.

Николас пожал плечами.

— Правильнее было бы сказать, что я его отложил. Вам так легче?

Он издевался на ней, это было очевидно.

— Но мне…

— Только не говорите «уже лучше». — Он поднял руку с указательным пальцем, направленным на Сорензу. — Вы больны, не можете ходить, и самое малое, что я могу для вас сделать, это приготовить вам что-нибудь поесть. Не отказывайте мне в этом удовольствии. Где у вас кухня?

Это было настоящее безумие. Ее губы все еще хранили ощущение волшебного поцелуя. Сорензе не терпелось спросить Николаса, зачем он это сделал. Однако возвращаться к этой теме было как-то неловко, тем более что он, казалось, совершенно забыл о произошедшем. Если бы не легкое пощипывание на губах, она бы подумала, что ей все привиделось. Но он целовал ее, вне всяких сомнений, а этого договор о сотрудничестве не предусматривал. Сорензе казалось, что ее сердце вот-вот выскочит из груди, но, когда она обратилась к Николасу, ее голос звучал бесстрастно:

— Я сама могу сделать себе бутерброд. Думаю, этого будет вполне достаточно.

Какая откровенная ложь! Она ужасно проголодалась и была удивлена, обнаружив это. Может, переломы повышают аппетит? Или она слишком перенервничала из-за присутствия Доуэлла?

— Бутерброд? — с недоумением спросил Николас, выглядывая из кухни, и посмотрел на свои золотые часы.

— Сейчас восемь, а мы ели в час. Вам определенно нужно что-нибудь посытнее, и мне, кстати, тоже.

Соренза чуть было не предложила Николасу пойти в ресторан и поесть там. Но, сообразив, что это было бы настоящим хамством, ведь он отложил деловую встречу ради нее, прикусила язык.

— Боюсь, вы ничего не найдете в холодильнике. Я как раз сегодня собиралась пойти за продуктами.

— А в морозильной камере? — с надеждой в голосе спросил Николас.

— У меня ее нет. — Наконец-то я отделаюсь от тебя, с триумфом подумала Соренза и произнесла вслух: — Я живу одна, и она мне совершенно не нужна.

Итак, до свидания, мистер Всезнайка, всего хорошего!

Он улыбнулся.

— Тогда мы могли бы что-нибудь заказать из ресторана. Какую кухню вы предпочитаете — китайскую, французскую, японскую?

Соренза начинала сдаваться. Дергающая боль в ноге не давала ей покоя, и она чувствовала себя слишком усталой, чтобы продолжать спорить.

— Мне все равно.

Он широко улыбнулся.

— Может, хотите что-нибудь особенное?

— Я целиком полагаюсь на ваш вкус, — раздраженно ответила она.

— Превосходно. Кажется, здесь за углом я приметил супермаркет.

Она кивнула. Тогда он включил для нее телевизор и, собираясь уходить, попросил:

— Дайте мне ключи, иначе я не смогу войти.

Не говоря ни слова, Соренза указала ему на ключ, который бросила рядом с собой на столик. Она подождала, пока щелкнет дверной замок, и с облегчением вздохнула. Господи, как она сегодня устала! Никогда в жизни она еще не чувствовала себя такой разбитой. Должно быть, и выглядит она ужасно. Последняя мысль заставила Сорензу кое-как подняться и, опираясь руками о стены и мебель, добраться до ванной.

Так и есть! Лицо блестело, а от макияжа осталась только тушь, которая растеклась под глазами, делая Сорензу похожей на панду. Она застонала. Этот Доуэлл, должно быть, ослеп, если захотел остаться с ней ужинать!

Соренза, лихорадочно спеша, умылась, затем подкрасила ресницы и наложила чуть-чуть румян, чтобы не выглядеть слишком бледной. Гладко причесав волосы, она сбрызнула их сладко пахнущими духами и взглянула на себя снова. Ну вот, стало гораздо лучше, но ей срочно надо было присесть: пульсирующая боль в ноге сводила с ума, а вторая нога затекла и явно протестовала против позы фламинго.

С неимоверными усилиями доскакав до маленькой кухни, Соренза в изнеможении опустилась на табуретку и минуты две сидела, не двигаясь и пытаясь отдышаться. Ее брюки были вконец испорчены: испачканы в грязи и к тому же закатаны на одной ноге до колена. Но Сорензе было не до них. Доставая тарелки, вилки и стаканы, она так утомилась, что решила не переодеваться и остаться в чем есть.

Да она бы и не успела переодеться. Через десять минут вернулся Николас, и вскоре Соренза уже сидела в гостиной за круглым столиком со стеклянной столешницей, на котором были расставлены картонные коробки с куриным салатом, пиццей и яблочным пирогом. В руке она держала стакан апельсинового сока. Как объяснил ей Николас, спиртные напитки им обоим пить строго воспрещается: ему предстояло вести машину, а она принимала лекарства.