Поиски счастья - [173]
Фрегат вскоре снялся с якоря и ушел.
Дина подняла на ноги чуть не все поселение. Куда мог деться Иван? Ружье дома, ящик с медикаментами дома, даже шапка… Оставив малыша Наталье, Дина бегала по поселению. Уже все яранги обошла она. Искать больше было негде.
В конце концов она бросилась к дежурному у дома «правления»:
— Мой муж не заходил сюда?
Колчаковец нагло оглядел ее полную фигуру:
— Был муж, а ноне думай о другом…
Дина рванулась к двери.
— Тихо, тихо, пышненькая! Приемный день послезавтра.
— Пусти! — закричала она, схватившись за винтовку, но дежурный оттолкнул ее.
К «правлению» собирались чукчи, Колчаковец безуспешно кричал на них: люди не расходились. Клейст заметил в окно скопление чукчей и в сопровождении охраны вышел на крыльцо.
— Что за сборище?
— Пошто заарестовал мужика ее? — послышался голос Устюгова.
— Зачем обижаешь? Ван-Лукьян — тумга-тум! — раздались голоса.
Барон поморщился. Ему хотелось разогнать бунтовщиков, выпороть крикунов, но сейчас он не мог доставить себе этого удовольствия: предстояло сколотить из чукчей вооруженный отряд и двинуть его навстречу партизанскому отряду Елизова, угрожающему Славянеку с юга. Овладев собой, Клейст ласково сказал:
— Арестованный есть большевик, враг царя и отечества. Большевики… — барон говорил по-русски, нимало не заботясь, что понимают его далеко не все.
Есаул стал переводить.
В это время к толпе подошел Тымкар.
Слушая есаула, чукчи переглядывались. Какомэй! Ван-Лукьян их враг? Что болтает язык этого толстого, как морж, человека. Они должны убивать таких, как Ван-Лукьян? Какомэй…
— Кто станет кормить наших детей, если мы уйдем в Славяяск? — спросил какой-то чукча.
Его слова перевели барону.
— Скоро наши друзья американцы привезут всяких товаров и продуктов, — ответил Клейст.
«Наши друзья? — снова подумали чукчи. — Нет, какие же они друзья?! Они просто обманщики».
— К тому же, — снова послышался тот же голос из толпы, — чукчи не могут убивать людей. Звери, что ли? Кто станет убивать?
Ласковые уговоры ничего не давали, и Клейст, потеряв терпение, пригрозил:
— Тех, кто будет отказываться от защиты царя и отечества, я буду арестовывать и расстреливать на месте.
Есаул перевел это чукчам. Толпа зашумела.
— Отправляйтесь по домам! — приказал Клейст. — Скоро мы вызовем вас.
Всю эту белую ночь не опали люди в бухте Строгой, Ходили от яранги к яранге, советовались, думали, слушали, что говорят другие.
— Все таньги с блестящими полосками на плечах — обманщики! — взволнованно говорил Тымкар, рассказывая историю своего изгнания из Уэнома. — Знаю теперь! Ван-Лукьян приходил на остров. Напрасно не слушал его.
— Там разорили русских людей, теперь сюда лезут, — негодовал Устюгов… — Узнал я того Роузена, что ноне к барону на фрегате приходил. Что надо поганым янкам тут?
— Видно, правду говорил Ван-Лукьян, что это плохие таньги, — все чаще слышались голоса.
— Какомэй… Что станем делать?
Дина металась от яранги к яранге.
— Помогите Ивану! — плакала она, обращаясь к чукчам, Устюгову, Наталье, Элетегину, — Надо освободить, они убьют его!
«Верно, — думали чукчи, — если любят людей убивать, могут убить Ван-Лукьяна».
— Плохо, — вздыхали старики, — совсем плохо.
— Что станем делать? — опрашивали их молодые мужчины.
Старики молчали.
— Если б был Ван-Лукьян, он научил бы нас, что делать, — сказал Элетегин.
Лишь перед восходом солнца заснули встревоженные жители селения. Но спали не все. Лежа на шкуре, Василий говорил Наталье:
— Не можно в беде Ивана оставить. Вызволить надо.
Устюгов был зол и на янок, и на царя, и на Клейста, отказавшего ему в паспорте.
— Не ввязывайся ты, Вася, в это дело. Купим вот паспорт, как сказывал есаул, и ну их всех к лешему! Нам это ни к чему.
— Так то фальшивый будет. С ним, гляди, и в тюрьму угодишь. Неладно эдак.
Элетегин ворочался и тоже не спал.
— Верные мысли в твоей голове, — неожиданно вклинился он в разговор, — надо помогать Ван-Лукьяну. Тумга-тум, — вздохнул он.
— Как можно оставить в беде своего православного, Наталья? Нешто мы не русские с тобой? Это опять тут Роузен, вижу, напакостил.
— Батя, а я видел, куда его солдаты отвели, — послышался голос Коли.
— Кого?
— А дядю Ивана.
— Ну?
— А на складе, где раньше у купца товары были.
Тымкар, остановившийся у Элетегина, напряженно вслушивался в разговор.
Когда в яранге, казалось, уже все заснули, Устюгов окликнул Элетегина:
— Ты спишь? Нет? Ну, давай выйдем!
Вместе с ним и Элетегином вышел и Тымкар.
На следующий день все трое ходили по чукотским ярангам, а Коля с приятелями наблюдал за складом, где под замком сидел избитый колчаковскими палачами Кочнев. Склад посменно охранялся караульными.
Наталья неотлучно находилась около Дины и всячески старалась утешить ее. А в сумерках Дину с малышом усадили в байдару и куда-то увезли. Домик Кочнева опустел.
Тревожная тишина царила в бухте Строгой, хотя чукчи в этот день и не выходили на промысел. Не слышно было их голосов ни на берегу, ни в поселении. Самозванные правители тоже не показывались из дому. Клейст только что перехватил радиограмму, где сообщалось, что Колчак разгромлен и расстрелян. Барон совещался с есаулом.
Название книги говорит само за себя. Это короткие рассказы об интересных случаях, связанных с путешествиями, произошедших с 1996 по 2009 год – с тех пор, как я начала путешествовать автостопом. Какой у меня стаж сейчас – трудно сказать, бросила считать после четвертого экватора (экватор равняется 40 000 км). По меркам нашей тусовки, за рубежом я бывала мало: только половина стран Европы, США и Китай, да и по СНГ путешествую не так много – уже больше половины времени сижу дома. Но в поездках, да и не только, случалось такое, чем стоит поделиться.
Анна Чайковская пишет о Будапеште как о городе замершего времени. Здешний календарь мог бы остановиться на 1896-м. В тот год страна отмечала Тысячелетие, дела шли отменно, Будапешт был одной из двух столиц Австро-Венгрии, азартно соперничал с императорской Веной и, несмотря ни на какие трудности, разочарования и неудачи, имел основания видеть будущее в светлых тонах. Книга о Будапеште уже поэтому – о временах «прекрасной эпохи», о тех годах, когда ничто не предвещало ни 1914, ни 1920 года, ни того, что за ними последовало.
Как получить бесплатное образование? Как купить или снять жилье? Как получить вид на жительство и устроиться на работу? Как почувствовать вкус северной кухни? Как выйти замуж или жениться в Финляндии? В книге вы прочтете обо всем этом и о многом другом!Известный тележурналист Андрей Шилов уже пятнадцать лет рассказывает о Финляндии в российских средствах массовой информации, а последние годы бывает там даже чаще, чем в России, — ведь там живет его семья.Здесь вы найдете наблюдения и советы живущих в Финляндии русских и финнов, губернаторов, риелторов, мэров, учителей, полицейских и пенсионеров.
Центральная Африка — один из самых труднодоступных районов земного шара, и экспедиции туда всегда сопряжены с колоссальными трудностями. Английский путешественник доктор Самюэль Фергюсон предлагает поистине революционный метод исследования этих территорий и вместе с двумя спутниками отправляется в путешествие над центральной Африкой на воздушном шаре, желая связать воедино открытия предыдущих экспедиций…
В данном блоке Яша и Серега отправляются, как обычно, в Гурзуф, но их, так же, как обычно, скидывают с поезда раньше. Яша размышляет о сущности бытия и делится своими естественнонаучными наблюдениями за популяцией кроликов. Здесь же нашла свое законное место знаменитая история шарикового дезодоранта. В финале мы видим, как попытки выстроить собственный уникальный язык порой приводят путешественников к двусмысленным жизненным коллизиям.Автор не ставит себе целью развеселить читателя: один и тот же момент может показаться кому-то смешным, кому-то серьезным.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.