Поиски предков Адама - [4]

Можно подумать, что после такого конфуза сторонники ископаемого человека угомонятся или, во всяком случае, поостерегутся делать широковещательные и далеко идущие заключения. Ничуть не бывало! За дело вновь принялись археологи. В 1825 году Мак Инери при раскопках в Англии пещеры Кенте Хол, открытой около Торки, отметил, что кости человека залегают в слое сталагмитов вместе с оббитыми камнями и костями пещерного медведя и пещерной гиены. В том же году Турналь и Кристоль объявили о первом во Франции открытии в Лангедоке костей человека вместе с останками вымерших животных. В 1828 году первый из них то же наблюдал при раскопках Бизского грота, а через год второй сообщил о находках останков человека и костей носорога и гиены в окрестностях Пондра. В 1833 году, через год после смерти Жоржа Кювье, в Бельгии, в пещерах около Льежа, начал раскопки Шмерлинг, и снова поползли слухи о необыкновенных по важности находках — кости человека залегали в пещерных слоях вместе с грубо оббитыми кремнями и вперемешку с костями мамонта, шерстистого носорога, пещерной гиены и пещерного медведя. Шмерлинг не замедлил подтвердить «россказни» специальной публикацией!

Но самый сокрушительный удар сторонникам Кювье исподволь готовился в самой Франции, совсем недалеко от Парижа, в провинциальном городке Аббе-виле, что раскинулся на берегу реки Соммы. Сюда в 1830 году приехал и начал врачебную практику молодой человек по имени Казимир Перье. Интересы его были достаточно разносторонними, однако более других недавнего студента волновали вопросы прошлого Земли. Он начал «экскурсии» в окрестности городка и вскоре открыл в Хоксне, одном из предместий Аббе-виля, самое подходящее место для любительских изысканий. Здесь отцы города надумали прорыть канал, чтобы открыть прямой доступ к портовым причалам. Древние речные наносы вскрывались на большую глубину, позволяя любоваться разнообразными напластованиями. Но самое волнующее началось, когда строителям канала стали попадаться кости огромных животных. Это оказались останки слонов, носорогов, лошадей и даже бегемотов. Их «допотопный» возраст не вызывал у врача сомнений.

Но найдены были не только кости. Перье обратил внимание на странные камни, что попадались порой в тех же горизонтах, в которых залегали останки обитателей «допотопной земли». Их нельзя было не заметить — бросалась в глаза правильность их форм, видимо, намеренно приданная им ловкой оббивкой. Камни напоминали примитивные топоры или клинья — один конец их приострялся, а другой, в большинстве случаев закругленный, оставался массивным. Он удобно помещался в ладони, и при рубке можно было не опасаться, что тупой обух поранит кожу. Некоторые клинья представляли собой овальную речную гальку со сколами только на приостренном конце, в то время как остальные части оставались нетронутыми. Что это, как не знаменито известные с давних пор «громовники»? Но насколько они грубее известных Перье образцов! Примечательно также, что среди них не встречаются полировенные или шлифованные образцы — все топоры обколоты и лишь сглажены от долгого пребывания в земле или перекатывания в воде, но не более того. По первозданной архаичности они не идут ни в какое сравнение с находками Турналя и Кристоля, что вызывало — в который уже раз! — будоражащие мысли об ископаемом человеке. Что ж, значит, в Хоксне тоже жили древние, поистине допотопные люди, современники теплолюбивых слонов и бегемотов, давно исчезнувших в Европе.

Так через тридцать с небольшим лет в континентальной части Европы было повторено открытие, сделанное Джоном Фрером. Казимир Перье не подозревал о предшественнике, который задолго до него раздумывал над тем, что теперь не давало покоя ему. А топоровидный инструмент из Саффолка удивительно напоминал аббевильские оббитые камни, — можно было подумать, что их изготовил один мастер!..

Пять лет Перье продолжал наблюдения в долине Соммы, там, где велись земляные работы, проводил небольшие раскопки сам, и наконец всякое сомнение покинуло его — он открыл следы культуры необычайно древнего человека. Предки, очевидно, достаточно долго жили здесь, если можно заметить, как постепенно совершенствовались их топоры, — одни из них отличались почти изящной формой и тщательной оббив-кой, а другие сохраняли очертания исходной гальки или кремня, из которого неуклюже, с помощью предельно экономной оббивки выделывался топоровидный инструмент.

Перье решил, что наступила пора поделиться наблюдениями с кем-нибудь из людей достаточно образованных, чтобы понять его. К счастью, в Аббевиле такой человек нашелся и учреждение, которое он возглавлял, тоже оказалось подходящим, — Жак де Кре-векер (или, как он просил себя обычно называть по фамилиям матери и отца, Буше де Перт) уже более 10 лет возглавлял таможенное бюро Аббевиля и вместе с тем руководил обществом естествоиспытателей этого городка.

Сначала, правда, Буше де Перт скептически воспринял доводы своего молодого коллеги по естественнонаучным делам, но затем оббитые камни показались ему заслуживающими внимания. Вместе с Перье он совершил несколько экскурсий на берега Соммы, а с 1836 года, когда на его глазах из земли извлекли ископаемые кости и обколотые камни, археология стала для Буше де Перта делом жизни, ради которого он был готов пожертвовать всем на свете. Не зная усталости, этот пятидесятилетний, уважаемый в городе человек часами лазал по обрывам, выискивая кости и камни. Коллекция, собранная вместе с Перье, росла и уже могла бы составить гордость любого музея.