Поиски «Озокерита» - [5]
И вот встреча через десять лет.
Несколько вечеров мы провели с ним вместе. Вспоминали годы войны, друзей — живых и погибших, и только теперь Андрей рассказал мне, что бывало в те месяцы, когда о нем никто из нас, близких ему людей, не получал никаких вестей. Впрочем, и на этот раз он говорил не столько о себе, сколько о своих товарищах — разведчиках и разведчицах, о славных героических подвигах которых мы в то время знали так мало. Многое поведал он и о Тане.
По рассказам Андрея и по своим личным воспоминаниям я и написал эту повесть.
2
Таню проводили в один из домов на тихой улице, где все заросло высокой акацией и сиренью. Хозяйку, уже немолодую женщину, звали Марией Николаевной Она встретила Таню любезно:
— Здравствуйте. Проходите в горницу, будьте как дома. — И провела девушку в небольшую, аккуратно прибранную комнату.
— Ну, теперь вы уж тут сами. Я пойду. До свидания. — сказал сержант, сопровождавший Таню, и ушел.
Таня осмотрелась. Комната ей понравилась: стены светло выбелены, посредине большой раздвижной стол, покрытый скатертью, налево, около стены, — деревянная кровать с высокой периной под покрывалом, с горкой взбитых подушек в белоснежных наволочках. Кровать невольно привлекала внимание девушки — уже более месяца Таня спала не раздеваясь и отдохнуть на такой постели было очень соблазнительно. В одном углу комнаты стоял высокий старомодный комод, в другом — маленькая этажерка с книгами Два небольших окна выходили в палисадник, они были открыты, и теплый ветерок шевелил тюлевые занавески.
Таня присела на стул, поставила около себя маленький кожаный чемоданчик, который до сих пор держала в руках, и посмотрела на хозяйку, стоявшую в дверях. Мария Николаевна откровенно любовалась девушкой Но вдруг какая-то тень пробежала по ее лицу. Может быть, она подумала о том, что вовсе не на войне место этой совсем юной девушке с голубыми глазами и светлыми пышными волосами.
— У вас хорошо здесь: тихо, и деревьев много на улице, — сказала Таня.
— Да Слава богу, когда фронты проходили, немцы как-то обошли наш поселок Все осталось, как было, — ответила хозяйка и, спохватившись, проворно вышла на кухню. Таня слышала, как она передвигала кастрюли на плите.
Через несколько минут Мария Николаевна вернулась и предложила девушке помыться.
— Да, я забыла вам сказать, чемодан ваш с бельем еще утром принесли, и белье я погладила. — Она произнесла это с довольной улыбкой, словно подчеркивая: “Вот я как ждала вас, все уже подготовила”. — А вода у нас хорошая, мягкая…
— Благодарю вас, — ответила Таня, а про себя подумала: “Это, наверное, полковник велел принести сюда мое белье и нагреть воды. Вот какой заботливый! Вот спасибо ему…”
Уже несколько дней находилась Таня у Марии Николаевны. Утром она вставала рано, занималась гимнастикой, умывалась, надевала свое любимое синее платье. Потом садилась перед зеркалом и причесывалась: сзади все волосы забирала вверх и прикалывала, а передние волнистые пряди аккуратно укладывала, подвертывая концы и закрепляя их шпильками-невидимками. Ей нравились свои волосы, и она любила ухаживать за ними. После завтрака она перебирала книги на этажерке у Марии Николаевны, но каждый раз ничего не находила, что бы почитать: на этажерке стояли только учебники для старших классов средней школы. Как видно, у хозяйки были взрослые дети, но живы ли они, где находятся сейчас — об этом Таня не спрашивала, так же как и ей хозяйка никаких вопросов не задавала. Мария Николаевна вообще больше молчала; молча она готовила для Тани обеды и ухаживала за ней, как за своей дочерью. В эти дни отдыха Таня, присев у окна, нередко уходила воспоминаниями в прошлые, довоенные годы своей жизни, которые казались теперь какими-то очень далекими.
Таня выросла в Туле. Отец ее — знатный оружейник и известный в городе любитель-голубятник. По вечерам, в свободные часы, он поднимался на крышу дома, где была пристроена красивая голубятня с лесенками, крылечками, с украшенными резьбой окошечками, и выпускал своих любимцев — сизых, белых, пестрых. От отца это увлечение передалось и Тане. Она вместе с отцом взбиралась на крышу, следила, как он выпускает голубей, и, пристроившись около голубятни, запрокинув голову, с замиранием сердца наблюдала за полетом птиц, кружившихся высоко над домом. Она завидовала им. Ей самой хотелось так же взмыть в воздух, падать и вновь стремительно уноситься ввысь. Тогда она мечтала стать парашютисткой.
Учеба в школе давалась легко. Таня много читала, очень любила уроки по литературе и одно время была убеждена, что со временем сама будет преподавать литературу. Но все сложилось иначе. В седьмом классе у них появилась новая учительница немецкого языка, обаятельная русская женщина, и она так сумела увлечь Таню, что, окончив десятилетку, девушка поехала в Москву, в институт иностранных языков. Потом было много сомнений: думала, что она ошиблась и призвание у нее совсем другое. Надо было бы идти в институт физической культуры, потому что успехи на стадионе приносили ей, казалось, гораздо большее удовлетворение, чем успехи в немецком языке. Но она сумела переломить себя и потом не пожалела об этом. Когда началась война, именно отличное знание немецкого языка помогло ей перейти из института в школу разведчиков. Комсомолке Тане было в то время двадцать лет…
