Поиск - [2]
Григорий Анисимович Федосеев не дожил до своего семидесятилетия полгода. Он скончался в июне 1968 года.
Писатель завещал похоронить его у подножия пика Грандиозного, главной вершины Восточного Саяна. Геодезисты выполнили последнюю волю товарища.
Памятник возвели верные, испытанные в совместных походах друзья, герои его книг. Их знали читатели в разных концах Земли по книгам, которые выходили на разных языках — болгарском, чешском, немецком, венгерском, словацком, польском, финском, иврите, английском, бенгальском, французском, голландском, шведском… В книгах они были выведены под собственными именами — Михаил Куцый, Кирилл Лебедев, Трофим Пугачев… Возвести памятник помогли вертолетчики, доставившие их и грузы к перевалу. Помогли друзья, сыновья, совсем незнакомые люди, которым была дорога память о писателе-геодезисте. Над прозрачным горным озерком, где когда-то горел походный костер изыскателей, поднялся обелиск из серебристого сплава — он виден издалека и может служить ориентиром для путников, топографическим знаком для геодезистов.
Писатель Александр Смердов, долгие годы друживший с Григорием Федосеевым и помогавший ему сделать первые шаги на литературном поприще, так описывает памятник:
«На одной из металлических плит пьедестала отлиты барельеф, даты рождения и кончины вожака землепроходцев-современников и певца этих суровых и величавых вершил, на другой — его мужественные, сильные своей жизненной убежденностью слова:
«… Карта…
Как просто на нее смотреть и как не просто, порою мучительно трудно создавать ее!..»
Писателя с нами нет, а книги его продолжают жить. Они рисуют героические характеры таежных следопытов, поэтически отображают природу Сибири, снова и снова заставляют переживать драматизм событий, выпавших на долю изыскателей.
Пожалуй, точнее всех сказала о книгах Г. А. Федосеева Мариэтта Шагинян: «Книги бывают разные. Одни подобны окнам, сквозь стекла которых (светлые или мутные) читатель лишь наблюдает людей и природу, какими их описывает автор. Другие — словно раскрытые двери, и вы сразу, с первой страницы, входите в них: дышите свежим воздухом, ощущаете землю под ногами, слышите говор людей, птиц, шум реки, шум леса, словно вступили в реальную жизнь — не читателем книги, а ее участником. Вот таким свойством вовлечения в свой мир обладает Г. А. Федосеев, свойством, надо сказать, очень редким и драгоценным у рассказчика. Я раскрыла его книгу «Тропою испытаний», стоя у письменного стола, с намерением только посмотреть, полистать… Но… пахнуло ледяной свежестью, снежным бураном на далекой маленькой станции, кинулись навстречу собаки Кучум и Бойка, заскрипели полозья под грузом экспедиции, все задвигалось, ожило, потянулось вперед — и я, потянувшись вместе с ними в мир настоящих, захватывающих приключений, так и осталась стоять у стола, погруженная с головой в книгу…»
В сборник, который вы сейчас держите в руках, включены две повести Григория. Федосеева — «Меченый» и «Поиск». Ни одна из них еще не выходила до этого отдельным изданием.
Мне остается только пригласить читателей распахнуть эту книгу и войти в ее мир, который запечатлен писателем искренними и честными словами.
Поиск
1
Осень высветлила тайгу, и потому выше и голубее стало студеное небо, открылся простор и потекли по нему на юг стаи птиц.
Пора и нам прибиваться к дому, возвращаться в обжитые места. За восемь месяцев скитаний по безлюдью Приохотского края мы устали уже от прелестей дикой природы, потянуло нас к родным очагам. Оставалось проинспектировать последнее подразделение экспедиции и на этом — маршрут закончен…
Наш караван из двадцати вьючных оленей плелся по топкой низине. Люди устали. Расстояние сокращалось скупо, и все же нам удалось в этот день добраться до темного ельника на берегу Зеи, Костер и чай с горячими лепешками достойно завершили сегодняшний переход.
После ужина вызвали по рации штаб. Не успел радист подать позывные, как сразу послышалось тревожное:
— Срочно… срочно… срочно начальника экспедиции…
Чувствуя недоброе, я взял в руки микрофон:
— Начальник экспедиции слушает.
— Говорит Плоткин, — узнаю торопливую речь заместителя, — несчастье… Потеряна связь с подразделением Харькова Виктора Тимофеевича. Два дня назад от него вернулся проводник. Месяц назад Харьков отправил его с другим проводником домой, а сам с людьми ушел на запад, на Экимчан. Перед тем они попали под большой таежный пожар…
— Есть новое о Харькове?
— Связались со всеми полевыми станциями — Экимчаном, Тугуром, приисками — ничего утешительного. Два дня ищем с самолета. Нигде никого!
— Что еще?
— Топографу Закусину и наблюдателю Виноградову приказано прекратить работы и направиться со своими людьми в поиск. Выброшены две группы парашютистов на западный край Удских марей. Считаю ваше присутствие крайне необходимым.
— Когда и кто последний был у Харькова?
— Инспектор Кочубиевский, месяц назад. Говорит, Харьков заканчивал работу и должен был в начале сентября прибыть в штаб.
— Когда Харьков отпустил проводников?
— Более двадцати дней назад.
— Понятно. Мы находимся в устье Лапшака. К утру сплывем до Морозовской косы. Там ждем самолет.
