Похождения скверной девчонки - [82]

— Пойдем, пойдем ко мне, — приказала она.

— Не могу, нельзя, — ответил я, вставая и следуя за ней. — Доктор Пино строго-настрого запретил. По крайней мере два месяца я не должен даже прикасаться к тебе, а уж тем более покушаться на что-то большее. И не прикоснусь, а уж тем более не сделаю ничего другого, пока ты не поправишься. Понятно?

Мы легли в постель, и она прижалась ко мне, свернувшись калачиком, потом опустила голову на мое плечо. Я почувствовал, что ее тело — кожа да кости, но тут маленькие ледяные ступни стали поглаживать мои ноги, и дрожь пробежала у меня по всему телу.

— Я вовсе и не хочу ничего такого, — прошептала она, целуя меня в шею. — Просто обними меня, согрей, прогони страх, он ведь всегда во мне. Я просто умираю от ужаса.

Ее маленькое тело, которое превратилось в скелет, дрожало как осиновый лист. Я обнял ее, стал гладить спину, плечи, талию и долго шептал на ухо глупые красивости: «Больше я никому не позволю обижать тебя, но и ты должна как следует постараться — и тогда ты быстрее поправишься и восстановишь силы, снова захочешь жить и быть счастливой. И снова стать красивой». Она слушала молча, прижавшись ко мне, время от времени ее начинало трясти, и тогда она стонала и корчилась. Наконец мне показалось, что она заснула. Я не спал всю ночь и чувствовал, как ее бьет озноб, слышал стоны, когда на нее накатывали приступы паники. Я видел все это, видел, какая она беззащитная, передо мной проплывали картины случившегося в Лагосе, и в душе поднималась волна горечи, ярости, бешеного желания отомстить этим извергам.

Поездка в Пти-Кламар к доктору Андре Зилахи, французу венгерского происхождения, превратилась еще и в загородную прогулку. В тот день светило яркое солнце, и в его лучах весело зеленели тополя и платаны. Клиника располагалась в глубине парка с облупившимися статуями и прудом, где плавали лебеди. Мы приехали к двенадцати, и доктор Зилахи сразу же пригласил нас к себе в кабинет. Клиника помещалась в двухэтажной усадьбе XIX века с мраморной лестницей и решетчатыми балконами. Внутри все было оборудовано очень современно, к дому пристроили еще один флигель с огромными окнами — что-то вроде солярия или спортивного зала с бассейном. Мы сидели в кабинете доктора Зилахи и наблюдали через окно, как вдалеке под деревьями гуляют пациенты, там же мелькали белые халаты врачей и медсестер. Доктор Зилахи тоже словно бы перенесся сюда из XIX века: блестящая лысина, квадратная бородка на болезненно худом лице, черный костюм, серый жилет, жесткий белый воротничок, напоминающий старинные накладные воротнички, вместо галстука — вчетверо сложенная лента, скрепленная булавкой цвета киновари. Дополняли его облик часы на золотой цепочке.

— Я побеседовал с коллегой Бурришоном и познакомился с результатами обследования, проведенного в больнице Кошена, — сказал он, сразу беря быка за рога, как будто не мог позволить себе тратить время на хождение вокруг да около. — Должен сообщить, что наша клиника всегда заполнена до отказа, и люди подолгу ожидают места. Но Ваш случай особый: Вас рекомендовал мой старинный приятель, и мы сумеем решить эту проблему.

У него был приятный голос и изысканные, несколько даже театральные, манеры, кроме того, он словно бы давал всем любоваться своими руками. «Пациентка» будет получать особую еду: диетолог составит специальное меню, чтобы она набрала вес, за физическими упражнениями будет следить персональный инструктор. Ее лечащий врач — доктор Рулен, она специалистка именно по травмам такого рода, какие перенесла мадам. Навещать ее разрешается дважды в неделю, с пяти до семи вечера. Итак, лечением займется доктор Рулен, кроме этого предполагаются сеансы групповой терапии — их проводит лично он. Если со стороны «пациентки» не последует возражений, курс лечения может включать и гипноз — тоже под его контролем. И еще, — он сделал паузу, подчеркивая, что сейчас последует чрезвычайно важное разъяснение, — если «пациентка» на каком-то этапе лечения почувствует «разочарование», курс можно будет сразу же прервать.

— Правда, ничего подобного за всю историю заведения ни разу не случалось, — добавил он, поцокав языком. — Но такая возможность предусмотрена, ежели к тому возникнет повод.

Во время предварительной беседы они с профессором Бурришоном пришли к единому мнению: что «пациентка» должна пробыть в клинике — для первого раза — не меньше месяца. И только потом станет ясно, необходимо ли продлить этот срок, или она сможет продолжать лечение дома.

Он ответил на наши с Эленой вопросы. Скверная девчонка сидела, не открывая рта, просто слушала подробности про работу клиники и персонал, словно ее это не касалось. После шутки в адрес Лакана и причудливых комбинаций из структурализма и Фрейда, которых, подчеркнул он с улыбкой, дабы успокоить нас, «мы не предлагаем в нашем меню», директор позвал сестру, и она отвела скверную девчонку в кабинет доктора Рулен. Та ожидала ее, чтобы побеседовать, а потом показать заведение.

Когда они ушли, Элена осторожно подступила к деликатной теме: сколько будет стоить месяц пребывания в клинике? И поспешила объяснить, что у мадам нет страховки, нет собственных средств, поэтому оплату лечения возьмет на себя ее друг, здесь присутствующий.