Похождения скверной девчонки - [100]

И тут зазвонил телефон. Со мной хотел поговорить Альберто Ламиель.

— Хочешь познакомиться со стариком Архимедом, тем самым строителем волноломов, о котором я тебе рассказывал?

— Конечно! — ответил я не раздумывая.

— Сейчас строят новый волнолом в Ла-Пунте. Инженер Чичо Канепа — мой друг. Давай встретимся завтра утром, ладно? Я заеду за тобой около восьми. Надеюсь, для тебя это не слишком рано?

— Видно, я выгляжу совсем стариком, хотя мне только пятьдесят, — сказал я дяде Атаульфо, повесив трубку. — Ведь Альберто — твой племянник, а мне он на самом деле приходится двоюродным братом. Но упорно называет меня дядей. Наверное, я кажусь ему доисторическим ископаемым.

— Дело не в этом, — засмеялся дядя Атаульфо. — Ты живешь в Париже — и уже одним этим заслужил почтение. Жить в Париже — нет лучшей рекомендации, лучшего доказательства того, что человек сумел преуспеть.

На следующее утро точный как часы Альберто приехал без чего-то восемь. В машине рядом с ним сидел инженер Канепа, руководивший работами на пляже Канталао и строительством волнолома в Ла-Пунте, человек уже немолодой, с внушительным пивным пузом, в черных очках. Инженер вылез из принадлежавшего Альберто «чероки» и уступил место рядом с водителем мне. Оба инженера были одеты в спортивном стиле: джинсы, рубашка с расстегнутым воротом и кожаная куртка. Рядом с ними я почувствовал нелепость своего костюма с галстуком.

— Он Вам понравится, вот увидите, — заверил меня инженер, которого Альберто называл просто Чичо. — Совершенно замечательный безумец. Я знаком с ним лет двадцать и до сих пор слушаю его истории разинув рот. Волшебник, сами убедитесь. И занятнейший рассказчик.

— Мне иногда жаль, что нам все недосуг записать их на магнитофон, дядя Рикардо, — вмешался в разговор Альберто. — Истории у него умопомрачительные — слушаешь, позабыв обо всем на свете.

— А я до сих пор не могу поверить в то, что ты мне рассказал, Альберто, — сказал я. — До сих пор кажется, что ты решил меня разыграть. Не может быть, чтобы при строительстве этих штук колдун забивал инженера.

— Придется поверить, — захохотал Чичо Канепа. — Я вот в конце концов поверил — вернее, собственный горький опыт заставил поверить.

Я предложил ему перейти на «ты» — не настолько уж я стар, вполне можно обойтись без церемоний.

Мы ехали у подножия голых утесов по дороге в сторону Магдалены и Сан-Мигеля, вдоль берега; слева лежало не слишком спокойное море, наполовину скрытое туманом. В море я заметил расплывчатые фигуры серферов, хотя зима еще не кончилась. Они катались на волнах в непромокаемых костюмах, иногда вытягивали вверх руки и выгибали тело то вправо, то влево, чтобы удержать равновесие. Между тем Чичо Канепа начал рассказывать про один из волноломов в Коста-Верде, мимо которого мы как раз только что проехали. Он ведь так и стоит недостроенным. Муниципалитет Мирафлореса поручил Чичо Канепе расширить дорогу, а для этого — построить пару волноломов, дабы отвоевать у моря еще несколько метров земли.

— С первым у меня все получилось отлично — я соорудил его точно на месте, указанном Архимедом. А второй мне вздумалось расположить симметрично первому, между ресторанами «Коста-Верде» и «Морская роза». Архимед сразу сказал: не устоит, море его проглотит.

— Не было ну совсем никаких оснований считать, что волнолом не выдержит, — с нажимом сказал инженер Канепа. — Я в таких вещах разбираюсь, поверьте, для того и учился. Ведь те же самые волны и те же самые течения ударялись и в первый волнолом. И цоколь сделали той же глубины. Та же линия отката. Правда, рабочие твердили, что надо послушаться Архимеда, но я счел это нелепой причудой старого пьяницы, который таким образом решил показать, что не даром деньги получает. И я построил волнолом там, где задумал. Черт меня дернул! В результате угробил вдвое больше камней и смеси, чем на первый, а он все равно уходил в песок. К тому же вокруг появились водовороты, какие-то непонятные течения — короче, на этом пляже вообще стало опасно купаться. Меньше чем за полгода море разрушило проклятый волнолом, остались жалкие развалины, как ты сам только что видел. Каждый раз, когда проезжаю мимо, краснею от стыда. Да, это памятник моему позору! Муниципалитет наложил на меня штраф, так что я еще и деньги потерял.

— А как это объяснил Архимед? Почему нельзя было строить там?

— Объяснения, которые он обычно дает, трудно назвать собственно объяснениями, — сказал Чичо. — Белиберда какая-то! Например: «Море его здесь не принимает», «Здесь не втюхаешь», «Здесь будет ходить ходуном. А коли так, вода его разбомбит». И прочий бред в таком же роде, полная бессмыслица. Шаманство, как ты выразился, или уж не знаю что там еще. Но после того, что случилось в Коста-Верде, я смирнехонько иду к нему на поклон и делаю то, что велит старик. Выходит, от инженеров в этом деле нет никакого проку — он знает больше.

Честно признаться, мне не терпелось познакомиться с этим живым чудом. По словам Альберто, хорошо было бы застать его в тот момент, когда он созерцает море. Воистину замечательное зрелище: сидит на берегу скрестив ноги, неподвижный, окаменевший, словно Будда, и может часы напролет глазеть на воду, впав в состояние метафизического контакта с тайными силами приливов, отливов и с богами морских глубин, расспрашивает их о чем-то, выслушивает ответы или беззвучно молится им. А потом постепенно возвращается к жизни. Бормочет что-то себе под нос, встает на ноги и, рубанув рукой, выносит приговор: «Точно, можно», или: «Нет, нельзя», и тогда надо идти искать другое место, более подходящее для строительства волнолома.