Похождения штандартенфюрера CC фон Штирлица - [88]

— Что вы говорите? В последнее время я что-то политикой не интересовался, — оправдался Штирлиц. — Газеты у меня из ящика воруют, поэтому я их не выписываю. А кто теперь хозяин?

— Михал Сергеич Горбачев.

— Не слышал… Он как, ничего?

— А то! «Даешь новое мышление, товарищи!» — ошибаясь в ударении, процитировал Стыдоба жизненную позицию нового хозяина страны. — «Надо углубить, и тогда все сформируется». Ладно, некогда нам лясы с тобой точить, — Мавр Феоктистович начал перелистывать документы Штирлица.

Штирлиц от нечего делать посмотрел на соседние столы. Вдруг он отчетливо увидел, что из-под одного брезента выглядывают чьи-то грязные, посиневшие ноги. Бывший разведчик насторожился.

— Странный у вас Пенсионный Фонд. Очень похоже на морг…

— Какая тебе разница, дед? — грубо спросил Гмертошвили. — Тебе все равно на кладбище пора! Днем раньше, днем позже…

«Ловушка», — понял Штирлиц.

— Спасибо на добром слове, — сказал он и неожиданным прыжком метнулся к двери.

Гмертошвили хохотнул. Поигрывая ломиком, оказавшимся в его руках, злодей приблизился к разведчику. Шкафчик достал из-под стола тяжелую цепь.

— Стой спокойно, а то сейчас как дам по голове! — угрожающе сказал Гмертошвили, замахнувшись ломом.

Штирлиц вмазал ему промеж глаз своим костылем, кавказец отлетел и повалился на один из столов, опрокинув лежавший на нем труп. Мертвец упал на пол и застыл в позе, словно нищий, просящий на пропитание.

Здоровяк Шкафчик ударил Штирлица цепью по ногам, а потом по голове. Заливаясь кровью, Штирлиц упал, и Шкафчик уселся на него верхом.

— Мавр Феоктистович, давайте хлороформ! На этот раз прыткий попался, в десанте, наверно, служил!

— Скоты! — стенал Исаев. — Избивать старого больного человека!

Стыдоба приложил к лицу пенсионера грязный платок, обильно смоченный хлороформом. Через минуту Штирлиц уже ничего не чувствовал.

Гмертошвили наложили на нос компресс, а тело Штирлица перенесли на стол, освободившийся во время потасовки.

— Кто он такой? Что там у него в паспорте? — спросил Гмертошвили.

— Написано Исаев, а больше ничего не видно, — ответил Стыдоба. — Все кровью заляпано.

— Хрен с ним, какая разница! Брось документы в топку. Теперь его прошлое не имеет никакого значения.

— Это точно, — заулыбался Шкафчик.

Трое негодяев снова подошли к Штирлицу.

— Однако, слишком стар, может не вытянуть, — заметил Стыдоба, осматривая добычу.

— Крепкий старикан, — кавказец пощупал сломанный нос. — Попробовать можно.

— Попробовать, попробовать! Ты-то смотреть будешь, а мне работы на два часа! За две недели — двенадцать трупов, не могут перенести операцию, и все тут! Эх, какие при Брежневе были пенсионеры! Блеск! Взять, например, Толика… Здоров, как бык! Жалко, крыша поехала…

Стыдоба натянул резиновые перчатки и достал чемоданчик с инструментами. Штирлица раздели и протерли ребра на правой стороне спиртом. Хирург нашел в куче сваленных инструментов скальпель почище и сделал разрез, из которого волнами хлынула кровь. Кровь остановили, и Стыдоба достал капсулу, которую приложил к желудку.

— Подсосалась?

— Кажись, да, шеф.

Капсула со смачным хлюпом вошла в желудок, Стыдоба удовлетворенно хмыкнул. Штирлица зашили.

— Может, хоть с этим повезет. Все органы у него в порядке.

— Наверно, вел здоровый образ жизни.

— Ясное дело, раз политикой не интересовался и газет не читал.

— Это точно. Есть еще такие старики, которые за собой следят, — сказал Стыдоба, ожидая, что его тоже похвалят, но двое сообщников промолчали. Тогда Стыдоба по-шпионски пошутил: — Хотя как можно следить за собой? Это же извращение!

Негодяи достали бутылку водки и, посмеиваясь, стали без всяких тостов пить, не обращая никакого внимания на окружающие их трупы.

ГЛАВА 5. ШЕСТЬ МЕСЯЦЕВ В ЗАТОЧЕНИИ

Штирлиц очнулся в отвратительном настроении. Так часто бывает, когда просыпаешься в заточении на железной кровати. Он вяло откинул одеяло и обнаружил на себе полосатую пижаму заключенного.

При детальном осмотре на левой стороне живота обнаружился большой шрам, замотанный бинтами. Под бинтами болело.

«Распотрошили, — подумал Штирлиц. — Садисты».

На соседней койке лежал заросший, нечесаный парень, который что-то бормотал во сне. Целый час Штирлиц прислушивался, но так ничего и не понял. Наконец, парень проснулся. Он резво вскочил и, не обращая на соседа никакого внимания, начал бегать по комнате, распевая:

— Эх, долго ли, коротко ли, шел я по кривой дорожке, да пришел черт-те знает куда…

— Эй, гражданин! — окликнул Штирлиц. — Где я?

— Здесь, — беспечно ответил придурковатый парень. — В жопе.

Штирлиц встал и схватил паренька за грудки.

— Я тебя, кажется, о чем-то спросил!

Парень посмотрел на Штирлица мутными глазами.

— Только тронь, попробуй! Я драться не умею, я если бью — сразу насмерть!

Штирлиц дал ему по зубам, парень повалился на кровать и заплакал.

— Ну что, пацан, будешь говорить?

— Какой я тебе «пацан»? — захныкал сосед. — Мне восемьдесят два года! Я здесь уже пять лет сижу… Меня Толик зовут… Как там наверху? Говорят, какая-то перестройка? Кто нынче у власти?

— Свои, — лаконично ответил Штирлиц, отпуская уже поднятый кулак.

— Здесь тепло, кормят каждый день, — сменил тему паренек, перестав плакать, и радостно запрыгал на кровати. — Хочешь я тебе неприличную частушку спою?