Похождения штандартенфюрера CC фон Штирлица - [48]

Вы меня понимаете?

Ваш дорогой Леонид Ильич.

Полковник Исаев бегло прочитал указанные документы и от души рассмеялся. Взглянув на пастора, он прошипел:

— Что ты, собака, имеешь против моего любимого друга Бормана? А?! Иди и помогай ему! Чем больше сработает его адских устройств в ихнем гадюшнике, тем лучше!

Пастор, потянув за собой весьма длинную сутану, мирно удалился, не забыв отрапортовать:

— Служу полковнику Исаеву!

Штирлиц еще немного поржал, посмотрел на часы и принялся за прерванное важное дело. Маруся встрепенулась и ласково заморгала глазками.

ГЛАВА 15. КОНЦЕРТ ПО ЗАЯВКАМ ШПИОНСКИХ ТОВАРИЩЕЙ

— Дорогие мои! Товарищи ньюйоркцы, Нью-Йорки и граждане прилегающих улиц, кварталов, округов, районов, городов, селений и прилегающих к ним штатов! Я пришел сюды не для того, чтобы восхвалять вашу страну! Нет! В жопу всех вас, дорогие мои! Насрать мне на ваш проклятый капитализм! Я здесь для того, яночки родные мои, чтобы прославить свою страну! — Никита Сергеевич дрожащей рукой вытер потную лысину и тайком взглянул в зал ООН. Все были ошарашены. У Эйзенхауэра, сидящего в первом ряду, отвисла челюсть. Поборов невольное смущение перед таким сенсационным вниманием, Хрущев продолжил: — Я — человек простой, и не люблю громких фраз. Я вот тут когда ехал в Нью-Йорк, видел как ваши мерзкие челюсти поедали достаточно жирненькие сарделечки. Да, у нас этого нет, но я, товарищи янки, люблю социализм. Так вот, до каких пор, заедрени вашу мать и статую, вы будете порочить наше советско-социалистическое отечество? Вы — мелкие людишки и подлые подхалимы. — Хрущев уверенно показал пальцем в зал. — Вы — те, кто сегодня порочит меня, а завтра пьет со мной шнапс или водку. Вы — лицемеры и мерзопакостники. Вы — прохиндеи и политические проститутки. Вы — рогоносцы и скотобазы. Вы — гибриды мертвой кобылицы и живой курицы. Вы — голландские петухи, выращенные в Тюменской области на китайском корме…

Зал пришел в волнение, атмосфера становилась взрывоопасной. Господин Эйзенхауэр приказал своему помощнику принести ведро тухлых яиц и ящик прошлогодних помидоров.

— Скоты, вы хотите Кубу? Получите! — Никита Сергеевич скрутил две фиги на правой руке и показал это произведение залу. Все открыли рты. — Я вам покажу Кузькину мать! Я вам устрою капитализм в мировом масштабе! Мировой революции захотели? Вы ее получите! Это я вам обещаю.

Принесли помидоры и яйца.

— Вы — шпионы вражеских разведок, сейчас я к вам обращаюсь! Накось, выкусите! — произведение неформального искусства было изображено уже на двух руках. — Карибский кризис — это наша проблема, и не суйте свои грязные, вонючие срачки, а также гриппозные нюхательники туда, где и без вас воняет.

Первый помидор, брошенный «навесиком», мягкой посадкой приземлился на лысину Хрущева, струйки пахучей жидкости разбрелись по лицу и легко, мягко, и терпко стекали на доклад главы советского правительства. Послышался робкий смех, переходящий в оглушающий ропот. Пресс-атташе республики Зимбабве не выдержал и культурно вышел. Но он был один. Его никто не поддержал.

— Стыдно! А еще, президент! Тоже мне нашел солиста группы «Самоцветы»! Придурок, ты хоть знаешь, что по этому поводу может сказать Кальтенбруннер? — крикнул Хрущев, обращаясь к Эйзенхауэру, но вдруг, на минуту задумался, пытаясь понять, почему это он опять вспомнил Кальтенбруннера. И тут сработало одно из адских устройств великого мерзопакостника: трибуна развалилась и кто-то подлой рукой Бормана незаметно для всех стянул штаны Хрущева. Полуголый, в плавках «ADIDAS», Никита Сергеевич ничего не мог понять. Доклад он крепко держал в руке, но строчки сливались между собой и читать становилось все труднее. Зал ликовал. Один из представителей народной республики Ангола высморкался. Эйзенхауэр метким ударом бросил яйцо, удар оказался удачным и его яйцо угодило прямо в левый глаз Хрущева. Но Никита Сергеевич, сделав вид, что ничего не произошло, продолжил:

— Товарищи! Вы думаете, что вам здесь концерт группы «Scorpions»? Нет, вы глубоко ошибаетесь! Шоу Бенни Хилла я вам здесь показывать не намерен! — зал рукоплескал. Второй представитель республики Ангола сделал изящную улыбку и показал первому представителю республики Южная Корея свои изящные белые зубы. — Таким поведением вы позорите прежде всего себя, а не меня. Наберитесь хотя бы такта и выслушайте до конца мой доклад.

— Какого конца? — кто-то крикнул из зала.

— Звери! — рыдал Хрущев.

Но никто его уже не слушал: яйца, помидоры, пустые банки из-под пива, бутылки, остатки сарделек и сосисок летели к трибуне. Никита Сергеевич чувствовал себя полным идиотом и гневно вспоминал Штирлица. В конце концов он решил, что пора сматываться и на прощание, сняв башмак фирмы «Salamandra», стукнул им по грязному полу и громко бросил в зал свою историческую фразу:

— Ну я вам еще покажу Кузькину мать!

Мелкий пакостник, стоявший на оконной перекладине тридцатого этажа здания ООН потирал руки. Прошедший день можно было считать удачным. Борман, раскрыв парашют, прыгнул вниз и полетел куда-то на северо-восток, где его ждал Штирлиц.

ГЛАВА 16. ВЕЛИКОЕ ПРИЗНАНИЕ ГИТЛЕРА