Похождения проклятых - [18]

— Победишь, господин, супостатов своих, как подобает тебе, государь наш… Это твое промедление двойным для тебя поспешением обернется.

Как живой воскрес и Александр Невский: внезапно возожглись сами собой свечи у его гробницы, из Алтаря вышли два старца, озаренные небесным сиянием, тихо молвили:

— Восстани, Александре, ускори на помощь сроднику своему великому князю Димитрию, одолевающему сушу от иноплеменных!

И перед изумленными взорами инока-отшельника восстал из гроба Александр. Подобало и ему, светлому витязю, столь пострадавшему в Орде, явиться на поле ратное, когда спасенный его смирением народ впервые подымал оружие против неверных.

А в далекой своей обители Святой Троицы неустанно молился преподобный Сергий, поименно за всех сраженных насмерть, описывая собравшимся вокруг него монахам ход битвы. Следил он духовным взором за кровавой бранью, видел, как встал великий князь Димитрий Иоаннович в ряды сторожевого полка, обменявшись доспехами с любимым наперсником своим Михайлом Бренко. Нельзя было ему погибнуть, иначе наступило бы в русских войсках смятение. Поганые набросились на Бренко и убили его, а великий князь в то время бился в самой гуще, как лев рыкающий. Потом самовидцы говорили следующее, когда искали на мертвом поле государя Димитрия.

Юрка-сапожник: Видел великого князя на третьем часу, сражался он железной палицей.

Васюк-Сухоборец: Видел его в четвертом часу, бился он крепко.

Сенька Быков: Я его видел в пятом часу, гнал мечом поганых.

Гридя Хрулец: Видел князя в шестом часу, с четырьмя татарами дрался.

Степан Новоторжцев: В седьмом часу шел он пеший с побоища, крепко раненный.

Но нашли все же великого князя Димитрия на краю поля.

А поганых гнали аж до Красивой Мечи, жаля и бия о шеломы хановские. Мечей и копий не жалели. Не помог Мамаю и литовский князь Ольгерд. Заплутал он по воле Божией, пришел к монастырю в Епифане, а до Куликова поля всего-то двадцать верст. Игумен того монастыря отпустил всю братию к великому князю Димитрию, а всю тяжесть удара принял на себя. Юродствовал, отвечая на расспросы Ольгерда. Затем открыл все винные погреба и пригласил врагов как самых дорогих гостей к трапезе. Набражничались вояки литовские так, что не только время упустили, но самый смысл — зачем и почему здесь?

Мамай же, прежде чем его убили свои же в Кафе, рек:

— Велик Бог христианский и велика сила Его…

Глава третья

1

Странно, зрение у меня даже обострилось, а слух исчез. Пока я лежал на полу и разглядывал семейную жизнь двух тараканов на потолке, между Алексеем и незнакомцем завязался какой-то диалог. Вполне дипломатичный, без размахивания руками, но о чем они говорили, я, разумеется не слышал. Синхронного переводчика рядом не оказалось. Потом слуховой аппарат стал приходить в норму, а бинокль от глаз, напротив, отвели, и я уже не смог столь отчетливо изучать таракановедение. Затем я почувствовал на лбу ладонь Маши.

— Вставай, — сказала она. — Чего разлегся?

— А уже обед? — спросил я. — Что у нас на второе?

Кое-как поднявшись и опираясь на Машино плечо, я добрался до кресла и развалился в нем. У незнакомца удар был поставлен добре. Наверное, он действительно был боксером. И отправил меня не в нокдаун, а в чистый нокаут. Выглядел он лет на сорок, коротко стрижен и выбрит до синевы.

— Сами виноваты, — сказал он. — Чего это вы на меня набросились с Шолом-Алейхемом?

— Один бы не справился, вдвоем проще, — отозвался я, прислушиваясь к отдаленному гулу Ниагарского водопада в моей голове. — А вы кто?

— Яков.

— Сын Владимира Ильича, — пояснил Алексей. — Только что вернулся из сектора Газа.

— Это он звонил по телефону, — добавила Маша.

— А чего это вы вернулись? — негостеприимно спросил я. Будто это не он, а мы были хозяевами квартиры: — Забыли что? Так картошку в мешке мы выбросили.

— Он не всегда хамит, только по субботам, — обратилась к Якову Маша. — Но вы не волнуйтесь, мы здесь долго не задержимся.

— Да живите сколько угодно! — отозвался он. — Я все равно в гостинице остановился.

— Что так?

— Там пыли меньше. Заехал к отцу, а там… Ну, вы сами знаете. Думал, он здесь.

— А он скоро вернется, — сказала Маша. — Вы подождите.

— Пожалуй, — кивнул он. — Воспользуюсь вашим любезным предложением. А заодно перекусим.

Он вышел в коридор, вернулся с дорожной сумкой и стал выкладывать на стол продукты: колбасу, сыр, консервы, помидоры… И — с особой нежностью — палестинские оливки.

Мы уже и сами давно ничего не ели, а время приближалось к пяти часам вечера. Две трети суток пролетели как один миг. Пролетели и изменили мой мир. Я чувствовал это, словно шел долгий тропический ливень, поменявший русло реки, и теперь бурлящие воды неслись в ином направлении — и я вместе с ними. Но самое интересное, что мне почему-то нисколько не хотелось выбраться на берег.

Мы все разместились на кухне, кое-что и кое-как приготовили и стали то ли завтракать, то ли обедать, то ли ужинать. У Якова оказалась с собой еще и бутылка галилейского вина.

— Смотри-ка! — сказал он. — За время моего отсутствия тут и герань в кастрюле выросла. Что хорошего может прийти из Галилеи? — спрашивали фарисеи. Царь Иудейский и вино, отвечу им. Ну, за возвращение на родину!