Похождения иркутского бича - [32]

— Профессор, — уважительно добавил Хомич.

Снег теперь шел каждый день. Конкретные сроки окончания охоты они не загадывали, как погода будет. Погода подсказывала, что к ноябрьским праздникам промысел надо заканчивать. Марк освободил от круп двухведерную кастрюлю и поставил брагу. К седьмому ноября бражка поспела. Отметили все сразу: окончание сезона, День Великой Октябрьской Революции и расставание. Хомич и Граф шли в Усть-Чую, а Марк и Студент решили податься в Визирный. До Усть-Чуи предстояло идти неделю, а до Визирного два дня. Самолеты летали как из Чуи, так и из Визирного. С Визирного через Киренск на Усть-Кут. Студенту было проще добраться в Свердловск через Усть-Кут, а Марк, почему-то опасался появляться в Усть-Чуе.

Деньги за пушнину Граф обещал выслать Студенту в Свердловск, а беспаспортный Марк получит в Иркутске у Хомича. Перед уходом Марк, незаметно для остальных, попросил Графа:

— Слышь, ты все не посылай, оставь у себя немного. Купишь на Новый год подарок для Маринкиных ребятишек. Скажешь от деда Мороза.

Глава 9 Запой. В снежном плену. Спасатели

Марк со Студентом никуда не спешили. Студент значился в академотпуске до января, а бичу куда спешить? В Иркутске его, в лучшем случае, ждала лавка в котельной и то, если удастся устроится истопником.

В кастрюле оставалось больше ведра браги. Парашкин разлил ее по котелкам и выставил на мороз. Есть такой нехитрый способ самогоноварения, если быть точнее, самогоновымораживания. При замерзании происходит разделение фракций: вода превращается в лед, а внутри куска льда, как во фляге, плещется самогон. Сверлишь дырку, сливаешь жидкость в емкость, а лед выбрасываешь. В освободившуюся кастрюлю бросил мешок из-под сахара. К мешку прилипло почти пять килограмм сахарной массы. Залил теплой водой, подождал, пока сахар растает, отжал мешок и зарядил новую порцию браги.

Запой продолжался неделю. И всю неделю валил снег. Избушку завалило снегом до окна. Студент оклемался первым. Парашкин еще два дня цедил остатки гущи со дна кастрюли. Сидеть в зимовье, пропахшем блевотиной и мочой, и слушать пьяный бред соседа было невмоготу. Студент попробовал набить тропу. Прошел пару километров и приполз обратно, без сил и мокрый от пота.

Собак мужики увели с собой, оставив Марку и Студенту одного Руслана. Руслан, которого пьяницы забывали кормить, забрался на крышу и утащил остатки медвежатины. Все он съесть не мог, но где спрятал заначку, найти не удалось. Продуктов осталось, максимум, на неделю. Марк отходил от похмелья тяжело. Первый день ничего не ел, только пил отвар из шиповника и смородины, приготовленный сердобольным Студентом. На улицу высунулся пару раз. По малой нужде и выкинуть пропахший мочой спальник на мороз. Как с ним случился подобный конфуз, не помнил. Студент не преминул рассказать.

Спьяну Парашкин залез в спальник не той стороной — головой туда, куда суют ноги. Пока ворочался, перекрутил спальник. Ночью захотел отлить, а вылезти не может. Что ему померещилось неизвестно. Студент расслышал только одну фразу:

— Замуровали, демоны.

Когда Марк все-таки выбрался, во двор ему уже не хотелось.

После снегопада ударили морозы. Да не какие-то дохленькие, а настоящие сибирские, за минус 40. Повторили попытку пробиться пешком через снега вдвоем, и с тем же результатом. За день прошли два километра, и вернулись обратно взмыленные как лошади. Только на этот раз еще и обмороженные. Вспомнили про брошенные Марком лыжи. Протоптать тропу до лыж показалось делом более реальным, чем пятьдесят километров до Визирного. На третий день пробились к тому месту, но лыж не нашли. Видимо, Граф перенес их подальше от речки, чтобы не унесло водой.

Пришлось мастерить лыжи самим. Из полутораметровых чурок накололи теса, обстрогали топором и привязали к потолку, сохнуть. Носки загнули, чтобы шагать, как на лыжах, а не как на снегоступах. За два дня, пока лыжи сохли, утеплили одежду, использовав одеяло и спальник.

Из еды к этому времени остался только медвежий жир, до которого Руслан не успел добраться, а может, не захотел возиться со стеклянной трехлитровой банкой. Чай тоже закончился, пили компот из голубики и смородины, собранных с кустов вдоль речки. Марк грыз жир, запивал кислым компотом, смотрел на изрядно пополневшего Руслана, и в голове его возникали нехорошие мысли. Руслан читал эти мысли на лице хозяина, поеживался, но делиться своей заначкой не спешил.

В путь тронулись затемно, с расчетом, что по тропе не заблудятся, а когда пойдут по просеке, рассветет. Лыжню торили по очереди, меняясь каждые двести метров. Только Руслан трусил по пробитой лыжне последним, не высказывая желания потрудиться на благо общества. В первый день прошли 15 километров. Как провели ночь у костра, рука не подымается описать. Следующий день шли, стиснув зубы, лишь Студент, как в бреду, бормотал:

Я спросил тебя: — Зачем идете в горы вы?

А ты к вершине шла, а ты рвалася в бой.

— Ведь Эльбрус и с самолета видно здорово.

Усмехнулась ты, и взяла с собой.

Следующая ночь ничем не отличалась от предыдущей. Утром Марк услышал какой-то гул, словно недалеко проехала машина: