Похождения хитрого Соленопсиса - [3]

Отныне она стала Великой матерью города.

Вскоре яиц стало много. Она складывала их в уголке, как вдруг однажды, почему-то обеспокоясь, взялась их все перевертывать, будто пересчитывала.

Тревога! Некоторые яйца сморщились и одрябли. Не выдержали незаметно подкравшейся сухости воздуха.

Что делать? Прервав кладку, она, наверное, полдня суетилась без толку. Но нашлась-таки: проковыряла крепкую стенку и во влажной почве соорудила специальный склад. В нем яйца живо поправились.

Как-то незаметно эти первые яйца превратились в личинок. Это уже были существа ротастые и голодные. Чтобы прокормить их, муравьиха жертвовала частью кладки. Бывало, выберет яичко поплоше и бежит скорей к личинкам. А те только и делают, что разевают непомерно большие рты.

Приходилось, конечно, соблюдать жесточайшую экономию: одно яичко на двоих, а то и на троих делить. Кое-как ублажит чад своих неловких, себе же только оболочку яйца возьмет. Да много ли в ней пользы? Но тем и сыта.

Когда личинки оплелись тонким шелком и замерли, молодая мать еле ноги таскала. Еще бы! Ведь с тех пор, как нырнула она в сердцевину пня, за делами целый год миновал! И все без еды. На одних, как говорится, соках своего тела сама продержалась и целую ораву прокормила. И все время в хлопотах: то яйца откладывай, то перетаскивай их туда-сюда, чтобы не залежались, то опять квартиру расширяй. Семья растет - тесновато.

И откуда для всего этого муравьиха черпала энергию, человеческим разумом понять невозможно. Ну, а поверить надо. Все это чистая правда.

4

Она сама разорвала шелковые нити кокона, оплетавшие первенца. Он уже вовсю трепыхался, просился наружу, но, когда оказался на свободе, поначалу немного испугался, удивился: зачем я здесь? Потом он припустился бегать по подземелью. Побывал возле личинок, поинтересовался кладкой яиц; подобрал какой-то обрывок и, не найдя ему применения, бросил. Вернувшись к матери, он стал следить, как она освобождает из кокона следующего новорожденного. Дело, в общем, простое, и он бы, пожалуй, справился, да силенки маловато: путешествие по родному дому измотало его.

Передохнув, он все же попытался помочь матери, хотя какая там помощь! Просто путался под ногами. И все же в эти самые минуты он нашел свое призвание: стал нянькой. И, между прочим, впоследствии, когда город разросся, пользовался самой теплой любовью горожан. Ведь стольких вынянчил!

Правда, и братцу, который появился из второго кокона, тоже пришлось возиться с молодью, но это был совсем другой характер. Быстроногий любитель странствий, задира и весельчак, он при первой возможности сколотил ватагу таких же непосед и прославился как один из самых удачливых кормильцев города.

Впрочем, все старшие дети помогали матери. Она сама работала самозабвенно, и, видимо, ее энергия заражала их. Сначала они только ползали без видимой пользы возле коконов, прикасаясь к ним слабенькими еще жвалами, но и это была помощь - они ослабляли тугое плетение шелковых одежд еще не родившихся братьев и сестер.

Вскоре их стало много в материнском доме.

И тогда муравьиха нашла то место, где некогда воздвигла баррикаду, отделившую ее от светлого мира, и показала, что надо делать: копать!

Утро уже в разгаре, горячо в лесу... Белка, напрыгавшись, присела на бархатно-буром сучке ближней ели. Торопливо пролетела сойка. Дрозды о чем-то спорят, отчаянно перебивая друг друга. Последнюю песню гулко продолдонил вяхирь...

И никто-то из них не заметил, что в этот час на закудрявившемся от мха затылке старого пня появились маленькие рыжие. Глазаста ласточка, но и она пронеслась над пнем, никого не увидев.

Хилые, беспомощные дети. Они подслеповато тыкались друг в друга, расползались в разные стороны и вновь собирались вместе как бы для того, чтобы поделиться своим недоумением. Не знали они, что делать!

Наверное, мать многому могла бы научить их, но она не вылезла, словно была уверена, что они и без нее не пропадут.

А ей бы вылезти! Отогреться в мягких лучах солнца, подышать хвойным головокружительным ароматом, поблаженствовать, понежиться после скольких дней изнурительного труда...

Нет, ей было некогда. Она продолжала лихорадочно умножать семью, ведь только большая семья может противостоять жестоким случайностям жизни. Много ли надо муравью, чтобы погибнуть?! Ступил сапог пешехода - и нет муравья. Клюв птицы кляцнул - и опять нет муравья. А если муравей слаб и не может одолеть даже мелкое насекомое? Он умрет с голоду.

Так пусть же их будет много!

Один за другим выкарабкивались на корявый пень всё новые и новые рыжие. Они вяло чистились, никуда не торопились, не подозревая, что каждая минута промедления грозит им катастрофой. Ведь силы матери на исходе. Жизнь едва теплится в ней. Отправляйтесь же скорей на охоту, лихие охотники!

Но "лихие охотники" еще не знали, что такое охота, и в глаза не видели дичи. Да и как они спустятся с пня, чуть живые, побредут неведомо куда, ведь пропадут, заблудятся! Уж не насмехается ли природа над своими созданиями? Подарила им жизнь - и вот уж готова отнять ее!

Шел по лесу муравей. Взрослый, сильный муравей, проживавший за тридевять земель (а точнее, метров за сто) от пня, в своем муравейнике, где был разведчиком. Он как раз из разведки и возвращался, был сыт по горло и спешил сообщить товарищам о своей находке, дотащить которую самому не под силу.