Похождения Дениса в нарисованном мире - [24]

— Скажи, разве этот мир не отличается от твоего достаточно сильно? — с прохладцей спросил Максим.

Денис ни разу в жизни не бывал в Америке, но он понял: Макс прав. Не нужно сравнивать по картам изгиб береговой линии, чтобы уяснить для себя, что это не просто разные континенты, но разные миры. Достаточно просто посмотреть вокруг. Увидеть движение воздуха, пляшущего над холмами, кляксу шмеля, пролетающего перед твоими глазами, солнце, похожее на клубок жёлтой пряжи, основательно потрёпанный котом. Взглянуть на свои пальцы и заметить, насколько небрежно они нарисованы. Потом перебежать взглядом на ладонь и понять, что гадалки в этом мире остались бы не у дел: линии жизни, судьбы, любви и прочие каждый раз меняли своё расположение и длину.

Тем не менее Денис ни на шутку разозлился. Какое право имеет этот картонный человечек, который вообще не должен существовать (так говорил папа, когда Денис, будучи помладше, пугался теней в шкафу), идти против науки? Против десятка прочитанных фантастических книжек, против лучших научных умов, против, в конце концов, папиного авторитета?

— А тебя, — сказал он, задыхаясь, — тебя нужно сдать какому-нибудь гробовщику!

Он подобрал с земли камень и запустил в картонное лицо, ожидая, что, может, оно сомнётся, словно мордашка у старой куклы, которую они с Митяем однажды нашли в лесу и, весело хохоча, растоптали. Пускай-ка походит немного с перекошенной физиономией, ему не будет больно. Призрак он или кто?.. Но вопреки ожиданиям Дениса камень без каких-то помех пролетел сквозь тело Доминико и ударил в темечко Максима. Треуголка слетела с головы малыша, будто её сбил лапой какой-то большой зверь, вроде медведя. Очки свалились ему под ноги. Следом упал Максим. Свалился, как тюк с картошкой.

Денис почувствовал, как что-то внутри у него оборвалось.

9

— Братец! — заорал Денис, бросаясь перед упавшим ребёнком на колени и лихорадочно ощупывая его голову.

Он не знал что предпринять. Это событие окончательно расставило в голове приоритеты, рассказало, кто старший брат, а кто всё-таки младший: Максим наверняка бы точно знал что делать, если б он, Денис, сдуру засветил булыжником себе по голове. Детское удивление, которое Максим испытывает по поводу некоторых очевидных вещей, как и нежелание выглядеть старше, не имело никакого значения. Теперь-то Денис понял. Понял… однако, слишком поздно.

Из носа малыша вырвались, будто сбежавшие из башни девицы, две струйки крови, деловито потекли на подбородок: неправдоподобно алые и похожие на блестящий ёлочный «дождик».

— Доминико! — закричал Денис. — Нужно что-то сделать. Есть здесь поблизости врач? Шаман? Врачеватель? Кто угодно, ну же?

Призрак печально взирал сверху вниз. Лицо его вновь стало непроницаемо, оно распадалось по линиям сгиба сероватой бумаги на сероватые геометрические фигуры, которые затем мягчели формой, сливались друг с другом, по мере того как глаза Дениса наполнялись слёзами.

— Вряд ли есть у сиу лекари, которые смогли бы его спасти, — сказал он, не шевелясь и не делая попыток даже нагнуться. — На юге есть поселение. Оттуда приходил хозяин хижины. Если ты сможешь его унести, к полуденнице мы будем там.

Он развёл руками.

— Сам понимаешь, от меня здесь толку как от хромой собаки при загоне стаи ворон.

Денис, аккуратно просунув под брата ладони, приподнял его, после чего жалобно посмотрел на призрака:

— Ты совсем не сможешь помочь? Даже за ноги поддержать не сможешь?

— Смогу подержать только его душу, поскольку я сам бестелесен. Сейчас она будет истекать из его тела, пока не вытечет полностью, а я буду её ловить и раскладывать по карманам, чтобы не потерялась. Только я не понимаю, зачем тебе это нужно, потому что…

— Замолчи! — закричал, обливаясь слезами, Денис. — Я донесу его.

Первое время Денис шагал ровно, временами переходил на бег, неуклюжий, но так голова у Максима тряслась куда сильнее, и он каждый раз возвращался на шаг, стараясь не смотреть, как кровь пятнает воротник одежды брата.

Потом начал спотыкаться, один раз даже упал, чудом приподняв внезапно потяжелевшее тело пятилетнего мальчика так высоко, как только мог, чтобы не ударить о землю. Он хныкал и плакал, сам того не замечая. Винил эту жестокую землю, хотя ещё вчера считал её довольно приятной, пусть и странной для взгляда пришельца из обыденности. И сам понимал, что земля здесь не при чём. Денис готов был броситься с кулаками на любого, кто назовёт этот случай «несчастным». Кто, если не он поднял камень?

Доминико скорбной тёмной фигурой плыл позади, изредка направляя: «Держась правее… Видишь, куда полетела вон та птица? Тебе за ней». Или: «Сейчас должна быть тропа, будет полегче».

Когда впереди показались дымные столбы, Денис был на грани обморока. Ему казалось, что они как верёвки качаются над его головой. Он готов был, взяв Максима за шиворот в зубы, как котёнка, протянуть руки и ухватиться за них, сжать крепко-крепко, чтобы, словно Индиана Джонс по лианам, карабкаться к цели.

Высвободив одну руку и протянув её к небу, Денис вспомнил о магии. Магия рисунков, магия слов, магия действий… ничего уже не изменить. Мир заранее придуман — так говорил братик. Кем придуман? Где найти того, кто сможет повернуть всё вспять и убрать тот камень с дороги прежде, чем мальчик в запальчивости протянет к нему руку? Денис напрягся, собираясь распутать клубок мыслей — как, будучи шестилетним сопляком, распутывал бабушкину пряжу — и понять, что всё-таки теперь делать, но к этому уже не было нужды. Он услышал рядом голоса, говорящие на каком-то странном, похожем на птичий щебет, языке. Ну конечно! Индейцы же всегда выставляют часовых, хвала «Последнему из Могикан» и «Дочери Монтесумы», Денис знал это…