Похождения Бамбоша - [4]

И — невероятная вещь! Мужчина не сдвинулся с места, зато мчавшаяся лошадь поднялась на дыбы, ее задние ноги заскользили, раздался скрежет металла, и, высекая копытами искры, она рухнула на мостовую.

Разумеется, кучер, желая исправить ошибку, хлестнул животное кнутом, но лошадь, хоть и встала на ноги, вновь упала меж сломанных оглобель.

— Не шевелись — прибью! — властно крикнул спаситель.

Затем, бросив вожжи, он в один прыжок очутился возле девушки, которую, несмотря на его вмешательство, все же опрокинуло на мостовую. Бедняжка была без сознания — не то вследствие пережитого потрясения, не то от удара. Из упавшего бидончика вытекал на землю бульон.

Бледное личико с закрытыми глазами, обрамленное белой шерстяной косынкой, заколотой в виде капора шпилькой для волос, было очень красиво. Ее шерстяной костюм отличался простотой, граничившей с убожеством. А вот нарядные ботиночки выглядели безукоризненно, как у истой парижанки.

Девушка едва дышала, и вид неподвижности и бледности, словно стилетом[9], пронзил сердце ее спасителя. Это был красивый румяный малый лет двадцати четырех — двадцати пяти, с живыми глазами и тоненькими черными усиками.

Он был одет как преуспевающий работяга — в простой костюм из мольтона[10] и в коричневую шляпу, а к нижней губе приклеился окурок, который молодой человек так и не бросил, совершая свой невероятный подвиг.

Прачки тем временем уже подняли девушку и перенесли ее к себе. Он последовал за ними, выплюнул сигарету, вежливо снял шляпу и срывающимся голосом спросил:

— Надеюсь, она не пострадала?

Старшая прачка распустила девушке шнуровку корсажа, младшая кинулась за туалетным уксусом.

— Нет, я думаю, ничего страшного с ней не случилось, — скороговоркой ответила первая. — Карета лишь слегка задела. Бедная крошка! Не повезло, что и говорить… Не будь вас, дорогой месье!..

— Да, — прибавила вторая, натирая пострадавшей виски, — вот уж и впрямь кстати вы подоспели! Коли б не вы, то бедняжка Мими…

— Вы ее знаете?

— Немного знаем, как и все в округе. Здесь все ее любят… Не правда ли, матушка Бидо?

— Ясное дело, любят! Такая красавица. И золотое сердечко. А как любит свою матушку, которая вот уже сколько месяцев не встает с постели.

— И несмотря ни на что, Мими всегда весела, как птичка.

— За это господин Людовик называет ее не иначе, как Мими-Зяблик.

— Господин Людовик? — помрачнев, переспросил юноша.

— Да, господин Людовик, студент-медик, который пользует ее матушку. Он живет здесь неподалеку с отцом и сестрой. Они с малышкой большие друзья. Нет, вы не подумайте, между ними все честно-благородно… Ведь детская любовь, оно всегда — «ты не трожь меня руками»…

Прачки трещали как сороки — за четверых, зато с дорогой душой за шестерых трудились над девушкой.

Понемногу к пострадавшей возвращалось сознание. Ее глаза блуждали по лицам прачек и наконец остановились на молодом человеке, которого она никогда ранее не встречала.

— Матушка Бидо… Селина… Что случилось?..

— Молчите, не разговаривайте! Произошел несчастный случай. Ну ничего, не столько горя, сколько страху, не так ли, милочка? Вот этот месье спас вас. О, вы за его здоровье обязаны поставить толстую свечку!

Немного оглушенная их трескотней, Мими все же нашла слова трогательной благодарности, идущие от сердца:

— Будьте благословенны, сударь! Вы спасли не только мою жизнь, но и жизнь моей матери, у которой никого, кроме меня, нет!

Смущенный ее порывом, чистым и добрым взглядом прекрасных карих глаз, сквозившей в них нежностью, юноша покраснел и не смог вымолвить ни слова.

Появление двух полицейских, именно в тот момент решительно вломившихся в прачечную, вывело его из замешательства.

Только тогда молодой человек вспомнил о карете, лошади и кучере — причине несчастного случая, последствия которого без его вмешательства стали бы роковыми.

Один полицейский попросил в нескольких словах пересказать всю историю, с грехом пополам записал ее карандашом в свой блокнот и спросил:

— Ваше имя?

— Леон Ришар.

— Возраст?

— Двадцать пять лет.

— Кто вы по профессии?

— Художник-декоратор. Бывший сержант тридцатого артиллерийского полка.

— Где проживаете?

— Улица Де-Муан, дом пятьдесят два.

— Очень хорошо. А где живете вы, мадемуазель? И как ваше имя?

— Ноэми Казен. Мне семнадцать с половиной лет. Я белошвейка. Живу вместе с матерью на улице Сосюр в доме тридцать семь, в двух шагах отсюда…

— Благодарю вас, дитя мое. Как вы себя чувствуете?

— Такая слабость… Еле на ногах держусь…

— Держитесь, моя ласточка. Примите ложечку целебной настойки, — вмешалась матушка Бидо.

Леон Ришар наконец решился. Этот смельчак, не раздумывая кинувшийся под копыта мчавшейся лошади, покраснел до слез и начал мямлить:

— Осмелюсь предложить, мадемуазель… Не окажете ли вы честь опереться на мою руку, чтобы я проводил вас к вашей матушке… Если же вы еще слишком слабы, я отнесу вас домой на руках…

— Да уж, — заметил один из жандармов, — судя по тому, как вы на полном скаку удержали лошадь, вы вполне в состоянии оказать барышне эту небольшую услугу. Но прежде мне необходимо получить показания возницы. — При этих словах на лице его появилось радостное выражение, какое бывает у представителя власти, предвкушающего, как он оштрафует нарушителя общественного порядка.