Похождения авантюриста Квачи Квачантирадзе - [6]

Квачи появился только тогда, когда все было кончено; до тех пор юный виновник скандала справлял в кустах "малую нужду". По молодости лет его простили. Условились: если события примут плохой оборот, Квачи не выдавать, поскольку как гимназисту, ему грозили серьезные неприятности.

Увы, шум поднялся изрядный. Пошли пересуды. И даже допросы и дозна­ния — под скрип перьев. Скрыть причастность Квачи не удалось. Воспользовав­шись моментом, чего только не наговорили тогда его недоброжелатели! Будто бы Квачи краплеными картами выиграл кучу денег, будто бы он украл у Сережи Лондуа крупную сумму, будто бы дал ему фальшивую расписку и еще с десяток злобных сплетен и ядовитой клеветы, придуманной завистливыми сверстни­ками. Судьба Квачи висела на волоске. Более того — она была предрешена. Но обманулись все — и судья, и следователь, и директор гимназии. У Квачи появился тайный покровитель, столь важный и могущественный, что все отсту­пились. С одной стороны, о нем хлопотали самые видные дамы города, с другой — влиятельные общественные деятели. Что же до Цвири Шолия, то она, поправ предрассудки, собственные интересы и грозящую ей нужду, одолжила Квачи кругленькую сумму.

В конце концов, справедливость, разумеется, восторжествовала. Как и чем юный Квачантирадзе отблагодарил почтенных дам-покровительниц, никто не знает. Что же до общественных деятелей, то об этом сохранилось несколько свидетельств и прошу ознакомиться с ними.

Сказ о первом шаге

В ту пору в Кутаиси что-то происходило. Его словно охватило пламя, день ото дня занимавшееся все ярче. Народ волновался, выставлял требования и упорствовал в них. Однокашники Квачи собирались по вечерам, о чем-то спорили, сколачивали группы и отряды — готовились к борьбе. Некоторые старались вовлечь в эти дела Квачи Квачантирадзе, но он крепко запомнил слова своего отца Силибистро, сказанные ему в тот год. Силибистро так наста­влял его:

— Сынок, Квачи, ты, конечно, и сам замечаешь, что этот мир свихнулся с ума. Какие-то полоумные хотят уничтожить дворянство, сбросить с престола царя и разогнать правительство. Говорят: отберем земли у помещиков, заводы и фабрики у фабрикантов, раздадим все простому люду и бедняков сравняем с богачами. Свобода, равенство и братство!.. Дурь это все! Будь осторожен, сынок! Береги свое дворянство и имущество — они стоили мне больших трудов. Запомни — царя и правительство этим полоумным не одолеть. Половина их сгниет в тюрмах, а другая перемерзнет в Сибири. Если ты в своем уме, а я на тебя крепко надеюсь, если любишь своих родителей, поклянись, что ни во что такое не ввяжешься и не посрамишь нашей дворянской чести!

Квачи поклялся и неколебимо твердо держал слово.

Но обстановка требовала своего. Сказать по совести, Квачи не знал, за кем останется окончательная победа. Он отчетливо видел, что соотношение сил день ото дня менялось: власть, в том числе администрация гимназии, с каждым днем слабела и отступала, а народ наступал и набирался силы.

И все-таки Квачи клонился то в одну, то в другую сторону, изгибался, словно цирковой акробат, цеплялся и за тех, и за других, надеясь и шашлык не спалить, и шампур не перегреть.

Кто знает, чем бы кончилась такая акробатика, если бы в духане Эремо не случилось известное нам скандальное происшествие, воспользовавшись кото­рым, тайные враги Квачи напридумывали столько отвратительных сплетен. Дальше откладывать было невозможно. Квачи предпринял соответствующие шаги: несколько раз посетил тайные собрания бунтовщиков и испытал себя в ораторском искусстве. Надо признать, он проявил незаурядные способности. У него обнаружились пафос, убедительность и темперамент, увлекшие и слушате­лей и самого оратора.

Дело пошло легко и споро. За неделю Квачи достиг того, что весь Кутаиси заговорил о нем. Однако столь большой резонанс пришелся не по душе самому виновнику: похоже, он невольно увлекся, по неопытности перебрал и с первого же шага по горло увяз в общественной борьбе. Это было опасно. Поэтому в ближайшие же дни он отступил на несколько шагов, а как только возбужденное против него дело удалось прикрыть, вернул себе потерянное равновесие: по пояс в одном лагере, а ниже пояса — в другом.

Тогда-то Квачи Квачантирадзе и научился мудрости старого попугая, кото­рый, покачаваясь на жердочке из стороны в сторону, твердит волшебные заклинания: "Ни вправо, ни влево... Ни туда, ни сюда..."

Вмешательство Квачи в политику имело еще одно неожиданное послед­ствие — известный и уважаемый в городе Коля Аревадзе однажды спросил его:

— Тебе знакомо семейство Каропуло?

— И очень хорошо, — ответил Квачи.

— Насколько я знаю, ты дружишь с сыном Каропуло — Киприаном?..

После этого Квачи с Аревадзе несколько раз тайно встречались и о чем-то шушукались. Затем Квачи зачастил в дом к Киприану.

Грек Каропуло был промышленник, занимался марганцем. Большую часть времени проводил в Чиатуре, семейство же содержал в Кутаиси, поскольку дети учились в гимназии. Его старший сын Киприан сидел за одной партой с Квачи.

Квачи настойчиво старался втянуть своего друга в карточные игры, зама­нить к женщинам или на кутежи, но это никак не удавалось, поскольку Киприан был истинный сын своего отца — осторожный и трусоватый.