Похоть - [56]

В глубине души Честити понимала: она не сможет стать счастливой с Кромом. Ее тело — она это точно знала — уже было безвозвратно отдано на милость прикосновений другого мужчины.

— Честити, — вдруг тихо спросила Пруденс, — ты боишься того, что произойдет на брачном ложе?

— Да, — призналась она. Честити страшилась неминуемого, но, что было более важно, опасалась того, какой станет после. Она не знала никакой иной формы своего существования, кроме целомудрия. Какой же она будет, когда потеряет девственность?

— Можно оставаться чистой и невинной, сестра, — пробормотала Пру, — даже после того, как ляжешь в постель с мужем.

Кивнув, Честити признала правоту сестры. Но можно ли было оставаться по-прежнему невинной после того, как испытаешь все эти удовольствия плоти, которые были более чем… непристойны? Могла ли она считаться все такой же целомудренной после того, как стала бы добровольной участницей подобных наслаждений? Честити так не думала. Быть образцом добродетели — единственное, что она знала, — означало в том числе терпеливо сносить все знаки внимания своего мужа. Позволять ему спать с ней. Она не допустила бы ни одной истерики. Ни малейшего крика или мольбы. Честити покорно лежала бы под мужем, терпя проявления его страсти. Так было нужно для рождения детей. И тогда ее поведение не казалось бы греховным. Оно могло считаться греховным лишь в том случае, когда происходящее между мужчиной и женщиной было необузданным, развратным. Совершаемым для удовольствия, а не ради великой цели продолжения рода.

Обязанность. Такова была обязанность Честити — производить на свет целомудренных, добродетельных дочерей и сильных, благородных сыновей.

— Ты слишком много думаешь, — мягко укорила Пру. — Ты хмуришься — и если продолжишь в том же духе, заработаешь эти ужасные морщины вокруг рта и глаз.

Слабо улыбнувшись, Честити отмахнулась от тягостных мыслей:

— Спасибо тебе за эту беседу, Пру.

— До завтра. Спокойной ночи.

Оставшись одна в спальне, Честити подошла к туалетному столику. Ей нужно было успокоиться. Лишь одна вещь могла принести ей столь желанное умиротворение. Она потянулась к флакону, выдернула пробку и вдохнула соблазнительный аромат духов. Это было ее запретное желание. Единственная слабость, которую она себе позволяла.

Честити медленно провела хрустальным наконечником вниз по шее, наслаждаясь прохладным скольжением благоуханной капельки по коже.

— Да, нанесите меня на всю себя.

Она слышала голос Тейна, раздававшийся в голове, пока хрусталь скользил по коже, покрывая тело духами. Как порочно, как греховно думать о подобных вещах! Думать о нем. Но Честити была не в силах оборвать эти слова. Они приходили на ум, несмотря на ее решимость не слушать навязчивый шепот.

Предостерегающий голос разума умолк. Тело теперь обволакивало нежное тепло, а голова кружилась от мелькавших перед глазами мимолетных образов Тейна и сцен из ее сна. Эти духи… они начинали одурманивать Честити.

— Позвольте мне стать частью вас. Окутать вас. Дать вам почувствовать меня.

— Да…

Всего одно слово согласия. Одобрения.

Глава 9

Обволакивая Честити, Тейн восхищался ощущением ее близости. Даже через толстые слои ночной рубашки и халата он тонко улавливал очертания ее тела — больших сочных грудей, полных ягодиц, пышных бедер. Тела, полностью отвечавшего его вкусу, — тела, в которое так жаждала погрузиться похоть, которым так жаждал овладеть сам темный принц.

Окутывая Честити своим ароматом, Тейн ощущал примитивное удовольствие варвара, осознавая, что ставит на ней свою метку. Скоро он отметит ее своей сущностью — от и до. Она будет источать его запах — эротическое благовоние темного мужчины-феи, смешанное с мускусными, сексуальными нотами похоти.

Даже сейчас Тейн ощущал, как похоть настойчиво подталкивала поддаться безумству, разделив Честити со смертным грехом. И как темный принц мог удержаться от этого? Похоть слишком долго страдала от голода, лишенная любого подобия чувственной игры. Но секс с этой женщиной не походил бы ни на одну близость, которую когда-либо доводилось испытывать сластолюбивому греху — как, впрочем, и самому Тейну. Она была такой чистой и невинной! Какое упоительное, пьянящее переживание для кого-то столь же распутного, как он…

Похоть тоже неудержимо хотела ее. Незапятнанную, целомудренную Честити. Тейн жаждал затеять с ней сладострастную игру, обучить всем видам развращенных страстных соитий, к которым так неудержимо стремился его грех.

Заговоривший в Тейне темный мужчина-фея инстинктивно поднял голову, отчаянно борясь с похотью. Во всех своих прежних любовных интрижках принц позволял греху брать над ним верх — поддавался темным, сексуальным потребностям своей неблагой крови. Это было легко. Связь без обязательств, без последствий: к женщинам, которых Тейн укладывал в постель, он испытывал лишь вожделение — а не это всепоглощающее импульсивное желание оберегать и обладать.

И все же сегодня вечером Тейн чувствовал себя так, словно боролся за свою жизнь и драгоценную человеческую душу Честити. Позволить похоти победить и на этот раз значило вручить суженую своему греху.