Похороны ведьмы - [4]
– Собираетесь нанимать этих дикарей? – возмутился.монах. – Левокружцев? А вообще-то Лелония каменная стоит со времен короля Полокотника, справедливо нареченного Великим, потому что он действительно по самые локти уделался, застав страну деревянную, а оставив не только каменную, но еще и практически без долгов. Так что не оскорбляйте нас.
– Так у вас и для того, чтобы телегой управлять, шлем надевать приходится? – Дебрен со смесью плохо скрываемой насмешки и хорошо скрываемой зависти глянул на стоящую рядом упряжку. Вроде бы известно, что Восток всегда был на полвека впереди, но хоть магун старался делать на это поправку, его по-прежнему заставали врасплох новаторства здешних решений. – Я думал, что распоряжение касается только всадников на чистокровных жеребцах. Но мулу, – неожиданно забеспокоился он, – надеюсь, шлем не требуется?
– Мулу – нет, – ласково улыбнулся Удебольд. – Возниц, впрочем, тоже никто не заставляет в шишаке ездить. Хотя верно, было предложение ввести охранные пояса, чтобы в случае чего пьяный возница с козел на выбоине не свалился. Но мы, я имею в виду наш цех, опротестовали, и пока что проект в жизнь не воплощен.
– Цех… возчиков? – Дебрен малость растерялся.
– Ну что вы… Думаете, мне доставляет удовольствие нюхать лошадиную вонь? Римели никогда не были любителями кобыльей задницы! Я о цехе каменщиков говорю. – Видя, что чародей по-прежнему не понимает, он спокойнее пояснил – Проект касался фурострад. Но вы-то в своей деревянной Лелонии, вероятно, и не слышали о дорогах, мощенных камнем. И косвенно в нашу цеховую честь угодил: мол, мы скверный материал поставляем. Хотя, по правде-то, депутатов интересовало не это, а лишние расходы, связанные с выпадением возницы из телеги на фуростраде. А декрет, еще раз подчеркиваю, касался лишь мощеных трактов.
– Ага, понимаю. Потому как на обычной дороге, падая в грязь и песок, возница не очень-то калечился?
– Возница? – удивился каменщик. – А кому какое дело до какого-то придурка, который с собственной телеги свалится? Я говорю о фуре и грузе. А также о строениях, которые неподалеку стоят. Вероятно, это в вашей лелонской голове не умещается, но на фуростраде благодаря твердой поверхности и рессорам скорость экипажей почти равняется скорости рыцарского галопа. Так представьте себе, чем это может кончиться, если предоставить коням свободу.
– Тем же, что и у дедушки, – покачал головой Зехений. – Но будучи потомком возчика… а насколько я понимаю, дедушка по Нижнегадации путешествовал не в туристических целях… тебе не следовало бы хвалиться тем, что ты проект завалил. Падение возницы на каменную дорогу тоже не идет на пользу здоровью. Уважая память предка, мог бы…
– Сколько раз повторять: мы камнебойцы и горняки с дедов-прадедов, а не какие-то конские захвостники! Дедушка не фурой, а тараном за ту сраную халупу задел! Он в солидной механизированной роте служил, а не в каких-то там обозах!
Дебрен отметил, что впервые они с Зехением в чем-то согласны: в глазах монаха он уловил такой же холодный блеск, какой увидел бы, глядясь в зеркало.
И оба – тоже одновременно – быстро скрыли эмоции под ехидными улыбками.
– Дед в Лелонии не воевал. – Кажется, они все-таки скрыли эмоции недостаточно быстро, или же Удебольд оказался внимательным наблюдателем. – А вообще-то его по набору взяли и воевал он недолго. Бабка его быстро отозвала. Во-первых, потому что без хозяина добыча в шахте резко упала, поскольку дядя, в то время еще сопляк, жестоко… ну, неумело рабочей силой командовал. А во-вторых, потому что дедушка при этой миротворческой акции получил серьезную контузию и…
– Миротворческой акции? – Дебрен вовсе не хотел переспрашивать, это получилось как-то само собой.
– Бескровной, – поспешно заверил верленец. – Банди… я хотел сказать, партизаны… ну, убили нескольких наших. Неизвестно, кто именно, поэтому армия… ну… разрушила пару-тройку конспиративных домишек в деревне, где дедушкина рота квартировала. Халуп, значит, принадлежащих террористам. И заметьте, – подчеркнул он, – о сожжении и речи не было. Сейчас много говорят о безобразиях, которые якобы наша армия во время Глобальной войны учиняла, но, по мнению дедушки, это преувеличение. Пазраилитская пропаганда, жертвой которой оказались и вы, потому что и вас неблагодарные неверные рьяно обвиняют в антипазраильтизме. Якобы Ошвица-то в Лелонии, и не случайно именно там… А что они сами у себя на Ближнем Западе творят, причем спустя больше полувека после той злосчастной войны? То же, что и мой дедушка. Тютелька в тютельку. Берут таран и разваливают кому-нибудь халупу. И это сегодня, в пятнадцатом-то веке!
– Оставим в покое политику, – предложил Дебрен. – А по правде – и историю. Лучше скажите, господин Удебольд, что я должен для вас сделать?
– Нуда, конечно… – Удебольд тяжело вздохнул, хоть и не вполне искренне. В глубине светлых глаз мелькнуло что-то вроде удовлетворения. Он повернулся и указал на газон, украшенный камнем, колесом и свечой: – Как видите, с набожностью у меня все в порядке. Я знаю, что полагается усопшим. Но у меня возникли некоторые проблемы с…
