Походы викингов - [46]

Важно подчеркнуть одно: в жизни скандинавов в конце VIII в. — в первой половине IX в, произошел резкий сдвиг — перерыв в медленном, постепенном развитии. Среди них появляется новый тип людей — смелые мореплаватели, искатели добычи, приключений и впечатлений, имеющие связи в разных странах.

Таков, например, швед Гардар. Его усадьба находилась в Зеландии, женился он в Норвегии, поселился на Гебридских островах; штормом его прибило к неведомой тогда Исландии. К тому же времени, к концу IX в., принадлежат первые поселенцы в Исландии и Оттар — хавдинг из Халогаланда, плававший в Данию и Англию. На недавно найденной на Готланде кольчуге викинга выбиты рунами названия стран, в которых он побывал: Греция, Иерусалим, Исландия, Сёркланд (страна сарацинов). Руническая надпись на памятном камне в Швеции упоминает членов одной семьи, павших в походах: двое погибли в Греции, один на Борнхольме, еще один в Ирландии.

Скандинавы снимались с насиженных мест, бросали родину, искони привычный образ жизни и вместе с семьями, близкими и зависимыми от них людьми, со скарбом, скотом, священными символами отправлялись за море, в новые для них, а то и вообще никому неведомые страны. Другие все оставляли дома и примыкали к дружинам, окружавшим знатных хавдингов, сражались под их предводительством в дальних землях, завоевывая добычу и славу. Третьи уплывали в торговые поездки и среди чуждых им народов обменивали продукты своей родины и богатства Востока и Запада. Короче, прежний и привычный для них строй жизни был сломан, сделался невозможным, — и это не для единиц, не только для изгоев или поставленных вне закона людей, которым поневоле, как, например, Ингольфу Арнарсону или Эйрику Рыжему, приходилось искать нового места жительства, возможно дальше от дома, но для множества знатных и бондов.

Достаточно ли простого указания на все перечисленные ранее причины походов викингов, чтобы получить убедительное объяснение столь глубокого переворота в жизни скандинавов? Очевидно, недостает по крайней мере еще одного звена, которое превратило бы эти не вдруг возникшие причины или предпосылки во внутренние стимулы движения людей. Но возможно ли обнаружить это посредствующее звено?

Для понимания внутренних побудительных причин движения норманнов в другие страны, причин, которые, очевидно, были настолько сильны, что заставили многих и многих из них порвать со всем традиционным укладом жизни, нужно найти возможность заглянуть в духовный мир скандинавов эпохи викингов. Задача эта очень трудна. Помимо тех препятствий, с которыми всегда сталкивается историк, пытающийся проникнуть в мысли, представления и чувства людей давно минувших эпох, сложность в данном случае усугубляется еще и тем, что основные памятники скандинавского эпоса и произведения литературы, в которых можно было бы почерпнуть представления о религии и духовной жизни древних скандинавов, относятся к более позднему времени. Песни о богах и героях, известные под названием «Старшей Эдды», как и большинство исландских саг, дошли до нас в записи XIII в. События «Великих переселений» Севера, несомненно, наложили сильнейший отпечаток на духовную жизнь скандинавов в последующие века, но они подверглись в то же время и переосмыслению. Когда возникли эпические песни и саги, каковы изменения, происшедшие в содержании этих произведений со времени их сложения до времени их записи, и в какой мере они могут позволить исследователю проникнуть во внутренний мир скандинавов эпохи викингов — все эти сложные и в высшей степени спорные вопросы на протяжении многих десятилетий неустанно дебатируются в науке.

Общепринятого и убедительного решения этих проблем не достигнуто. Поэтому более верным путем для познания духовной жизни скандинавов эпохи викингов было бы исследование современных ей источников. Их не так много, как памятников XIII в., главное же — они менее содержательны. Мы располагаем поэзией исландских и норвежских скальдов — поэтов, живших в IX–XI вв.; их песни сочинялись устно и были записаны много позднее, в XII и ХIII вв. Известны они главным образом в виде отрывков, цитируемых в сагах. Однако в силу свойственных скальдической поэзии особенностей стиля и построения эти песни передавались в неизменной форме. Песни скальдов — интересный памятник, в них отразились некоторые черты сознания древних скандинавов.

Далее имеются краткие рунические надписи, вырезанные на камнях, оружии, дереве. Текст во многих случаях неясен. Важный материал дает изучение форм и характера погребений; оно может пролить свет на верования скандинавов и на их представления о смерти и загробном мире. Наконец, существуют произведения искусства — изображения, орнаменты, украшения, ремесленные изделия. Их происхождение не всегда известно, датировка подчас спорная, но тем не менее они также могут быть использованы при изучении духовной жизни скандинавов этой эпохи.

Первое, что обращает на себя внимание в изобразительном искусстве норманнов, это крутой перелом, происшедший в его развитии с началом эпохи викингов. «Животный стиль», преобладавший в скандинавском искусстве со времени «Великого переселения народов», к VIII в. уже утратил былую живость и силу, выродился в бескровную, вялую стилизацию, несмотря на влияние на него англо-кельтского искусства. «Монотонная стилизация», «лишенный энтузиазма», «бездушный», «расплывчатый» — таковы характеристики, даваемые этому стилю ведущими искусствоведами