Походные письма 1877 года - [41]

Служили в столовой палатке молебен по случаю балканского перехода, а после завтрака государь отправился со всеми нами верхом, объехал позиции и биваки, занятые главными силами с авангардом бригады, охраняющей нас и Белу. Подумаешь - точно на маневрах, и долго ли здесь до беды.

Дали знать (болгары), что в 8-ми верстах от нашего бивака 200 башибузуков, собирающихся напасть ночью. Послали на разведку сотню терских казаков (конвоя) и роту гвардейцев. Оказалось, как я и ожидал, что пустой слух. У страха глаза велики! Отряд обошел 30 верст и наткнулся лишь на несколько десятков частью вооруженных жителей-мусульман, скрывающихся в соседнем великолепном старинном дубовом лесу со скотом и пожитками. Деревни по пути брошены (мусульманские), и караулят их 2-3 собаки. Великолепная жатва стоит на корню. Les jours se suivent, mais ne se ressemblent pas*.

Получаю плачевное известие, что 7-го вечером 1-я бригада 5-й дивизии Шильдер-Шульднера со стороны Никополя, а из Булгарени - Костромской полк подошли к Плевно (где был прежде уже казачий разъезд, вышедший из города), наткнулись на значительные силы, потеряли много (бригада совершенно расстроена, и оба полковых командира убиты), и должны были отступить врозь по тем дорогам, по которым пришли. Главнокомандующий направил туда самого Криденера из Никополя, головную бригаду 4-го корпуса из Зимницы и бригаду пехоты с двумя кавалерийскими полками из Тырнова, из корпуса Шаховского. Надо полагать, что в Плевну направилась часть Виддинского корпуса, если не весь, но что войска наши совладают. Жаль потери и нравственного впечатления. Причины неудачи, по всей вероятности, самоуверенность и неосмотрительность при подходе к городу. Вечером за чаем приехал курьер от Циммермана (Гершельман) с известием, что линия железной дороги Черноводы-Кюстенджи в наших руках, турки бежали с укрепленной позиции в Меджидие к Силистрии. Циммерман очень доволен Юзефовичем и Белоцерковцевым, управляющими занятым нами краем. Некрасовцы{30} оказывают нам великие услуги. Не то было в 1828, 1829 годах и в 1854 году. Кто обратил их на путь истинный, разбудил в них племенное чувство, пригрел и приблизил к нам? Toute modestie part* могу сказать, что я сослужил эту службу России, действуя систематически в том смысле на заблудших овец в течение 12 лет. Никто и не вспомнит и не заметит трудового результата, спасибо мне не скажет, но дело само за себя говорит, и моя совесть меня удовлетворит.

То же самое можно сказать и о болгарах. Старик Суворов заметил намедни, что никогда в прежние войны они пальцем не шевелили, чтобы нам помочь, и стакана воды не давали. Теперь иное. Откуда подъем народного духа, самосознания, убеждения в Солидарности с нами, желание избавиться от турок и идти с нами? Медленная, черная работа продолжалась долго. Экзархат послужил к объединению болгар и сознанию их славянства. Тяжелая борьба, мною выдержанная из-за них с турками, европейцами и греками, приносит плоды. Если их поведут разумно, то окончательные плоды могут быть хороши. Опасаюсь, что события у нас{31} собьют болгар с пути, мною им указанного. Уже и теперь проявляются безобразия своевольства. Первые эшелоны войск наших встречаются везде как избавители. С каждым новым эшелоном болгары заметно охлаждаются: у них отнимают коров, волов, птицу, продукты (недавно казак отрубил в Систове руку болгарину, защищавшему своего вола), врываются в дома, ухаживают за дочками и женами и т.п. Болгары жалуются, расправы не находят. Того и смотри, будут молить Бога, чтобы поскорее избавил от избавителей. Дело Черкасского предупредить произвол, но он распоряжается бюрократически и везде запаздывает живым делом. Совсем поставил себя в другие отношения.

10 июля

Отец Никольский служил обедню в болгарской церкви. Первая обедня русская при русском императоре на почве болгарской, очищенной от турок! Мы возвращаем наш долг родине просветителей Кирилла и Мефодия!

Прибыли курьеры со всех сторон: от наследника, с Кавказа и от Николая Николаевича - великий князь Николай Николаевич младший, Струков и пр. Говорят, что турки не хотят принимать ожидавшейся на р. Ломе битвы и ушли из Ходинея* к Рущуку, где около 40 тыс. войска лагерем. Наследник готовится приступить к обложению крепости. Дело нелегкое. Посланные от главнокомандующего привезли знамена и подробное донесение о занятии балканских проходов. Церетелев уцелел и был везде. Не понимаю, как Гурко дал себя дважды надуть туркам: 6-го выслали из Шибки они белый флаг и парламентера навстречу наступавшим с юга 13-му и 15-му стрелковым батальонам, и когда наши, поверив, что сдаются турки, подошли, встретили их общим залпом, положившем на месте 142 лучших стрелка. Ты можешь себе представить негодование наших, усилившееся еще более, когда 7-го, удостоверившись, что у всех раненых и убитых наших (батальоны отступили) были отрезаны руки, носы, уши, а у других головы. 7-го комедия с парламентерским флагом возобновилась, и пока шли переговоры, турки удрали с горы. Теперь движение вперед Гурко приостановлено. Дадут кавалерии отдохнуть и подтянут войска, слишком растянувшиеся. Чрез две недели, полагаю, возобновится решительное наступление на Адрианополь.