Проснувшись, он обнаружил, что стоит на перекрестке дороги в предрассветном тумане. Через несколько минут подъехала другая машина, и его захватчик некоторое время разговаривал с водителем. Чандлер сел в машину, почувствовав себя свободным, снова заснул и проснулся по-прежнему свободным на заднем сиденье автомобиля, стоявшего перед зданием с вывеской "Международный Аэропорт Лос-Анджелеса".
Чандлер вышел из машины и сделал несколько шагов, потягиваясь. Ему очень хотелось есть.
Вокруг никого не было видно. Аэропорт обнаруживал признаки разрушения, характерные для всех сколько-нибудь значительных средств сообщения в мире. Часть главного здания обрушилась и, очевидно, сгорела; Чандлер увидел обгоревшие и исковерканные остатки самолета, который врезался в здание. Автостоянку и то, что некогда было зеленой лужайкой, заполняли разбитые автомобили. Похоже, по ним кое-где прошлись бульдозером, чтобы освободить подъездные пути.
Чандлер стоял лицом к взлетному полю. Справа виднелось странное трехногое сооружение высотой в несколько этажей. Вероятно, прежде там размещался роскошный ресторан, но теперь внутри все сгорело и в окнах не осталось ни одного стекла. Само взлетное поле выглядело запустевшим: всего два-три самолета стояли на стоянке, а на взлетных полосах виднелись лишь разбитые транспортные самолеты. Все же Интернациональный Аэропорт Лос-Анджелеса казался пригодным для использования, хотя и изрядно пострадавшим.
Чандлер недоумевал, где все люди.
Словно отвечая на его мысли, послышался шум подъезжавшей машины. Армейский грузовик с грохотом проехал по мосту, который соединял взлетные полосы со стоянкой. Пять человек вышли возле одного из самолетов. Они посмотрели на Чандлера, но ничего не сказали и стали перегружать какие-то ящики из грузовика в самолет, четырехмоторный, со стреловидным крылом — судя по всему, устаревшая модель. Чандлер решил, что это один из первых боингов. Они мало использовались в последние годы: слишком большие и быстрые для коротких рейсов, чересчур медлительные для полетов на большие расстояния. Но теперь, поскольку большинство самолетов уже разбились, а новых больше не строили, эти машины могли показаться чудом техники.
Люди, приехавшие на грузовике, не были похожи на одержимых. Во время работы они самым естественным образом ворчали, ругались, останавливались, чтобы утереть с лица пот или почесаться.
Чандлер не заметил у них ни зловещей сосредоточенности, ни придурковатого недоумения, как у тех, чьи тела находились во власти захватчиков. Он надвинул на лоб свою шерстяную шапку, чтобы избежать лишних неприятностей, и направился к людям. Они прекратили работу и уставились на него. Один из них сказал что-то другому, тог кивнул и подошел к Чандлеру.
— Что вы хотите? — осторожно поинтересовался он.
— Не знаю. Я хотел задать вам тот же вопрос. Человек нахмурился.
— Ваш исполник не сказал вам, что нужно делать?
— Мой кто?
Человек почесался и покачал головой.
— Лучше не подходите к нам. Здесь какой-то важный груз, понятно? Надеюсь, с вами все в порядке, иначе вы не прошли бы через охрану, но я не хочу, чтобы вы нам мешали. И так забот хватает. Не могу понять, — проворчал он, словно давая волю накопившемуся недовольству, — почему исполники не желают ставить нас в известность, когда собираются кого-нибудь доставить. Теперь вот нужно загрузить и заправить этот самолет, и вы еще, насколько я понимаю, возьмете с полтонны какого-нибудь барахла. Откуда мне знать, сколько потребуется топлива?
Да еще погода. При встречном ветре надо заполнять все баки, но если будет еще лишний груз…
— Я понятия не имею ни о каком грузе, кроме этой книги, — перебил Чандлер. — Она весит не больше фунта. Вы думаете, я должен сесть в самолет? — Человек неопределенно хмыкнул. — Ладно, поступайте, как знаете. Послушайте, могу я где-нибудь перекусить?
Человек немного подумал.
— Ладно, мы поделимся с вами сандвичами, только подождите здесь. Я вам принесу.
Он вернулся к грузовику. Вскоре другой рабочий принес Чандлеру два холодных гамбургера, завернутых в вощеную бумагу, но отвечать на какие-либо вопросы отказался.
Чандлер доел последнюю крошку, поискал и нашел в разрушенном здании действующий умывальник, вышел и сел на солнышке, наблюдая за погрузкой самолета. Он стал настоящим фаталистом. Похоже, его не собирались убивать немедленно, значит, он мог еще пожить.
В его оценке ситуации оставались большие пробелы, но одно казалось несомненным: эти люди, хотя и не одержимые, все-таки работают на таинственных захватчиков, что само по себе не могло не вызывать ужаса и отвращения. Но, с другой стороны, тут было и нечто утешительное. Получалось, что "исполники" являлись человеческими существами, или, возможно, не совсем человеческими, но, по крайней мере, имевшими нечто общее с людьми: они прилагали сознательные усилия для достижения определенной цели. Впервые Чандлер обнаружил намек на закономерность в деятельности захватчиков. Может быть, массовые убийства и разрушения — всего лишь временная тактика? Он почувствовал пробуждение смутной надежды — и постарался подавить ее, опасаясь нового тяжелого разочарования.
