Стоя внизу, она взглянула вверх на площадку, расположенную на двухсотфутовой высоте. Если Конут и был там, она не могла его увидеть. Она поднялась по внешним эскалаторам, опоясывающим огромную восьмигранную башню, чтобы насладиться воздухом и видом. Вид, действительно, был чудесный: чистый белый прямоугольник биологической фабрики, под самой башней — клиника, имеющая архитектуру собора, яркие здания факультетов, зелень лужаек, два оттенка голубизны — воды и неба. Прекрасно!
Но девушка нервничала. Сошла с эскалатора, обошла громаду башни и поклонилась.
— Мастер Конут?
Ветер трепал ее блузку и волосы. Конут с мечтательным видом стоял у перил, короткие волосы в беспорядке развевались вокруг лба. Он медленно повернулся и улыбнулся сонными глазами.
— А, Лусилла.
Затем кивнул, как будто бы она ему ответила, но девушка молчала.
— Лусилла, — сказал он. — Я хочу жениться. Ты мне подходишь.
— Спасибо, Мастер Конут. Он мягко взмахнул рукой.
— Как я понял, ты свободна?
— Да.
(Если не брать в расчет Эгерта, а она не брала его в расчет.)
— И ты не беременна?
— Нет, я никогда не была беременна.
— Впрочем, это не имеет значения, — поспешно проговорил он. — Я не это имел в виду. Я хотел знать, нет ли у тебя каких-нибудь препятствий по здоровью?
— Нет, — сказала она, хотя и отвела глаза. Ибо некоторое препятствие все же существовало. Беременность невозможна без мужчины. Лусилле неловко было говорить об этом.
Девушка стояла и ждала, не скажет ли Конут еще что-нибудь, но он долгое время не решался заговорить. Уголком глаза Лусилла заметила, как он достает из маленькой коробочки таблетки и отправляет их в рот, будто леденцы. Казалось, он не отдает себе в этом отчета. Лусилла вспомнила острие ножа у его горла на лекции, припомнила намеки, которые слышала в адрес Конута. Идиотская затея — зачем люди пытаются убить себя?
Наконец Конут собрался с мыслями и прочистил горло, проглотив очередную пилюлю.
— Итак, — начал размышлять он вслух, — никаких письменных обязательств женитьбы, никаких физических препятствий и, безусловно, отсутствует кровное родство — я, знаешь ли, единственный ребенок в семье. Думаю, все в порядке, Лусилла. Договоримся окончательно сегодня вечером после занятий.
Тут он спохватился:
— О, то есть если ты не возражаешь.
— Я не возражаю.
— Хорошо, — он кивнул, но лицо его оставалось озабоченным. — Лусилла, возможно, ты слышала сплетни про меня. Я… я до этого совершил ряд попыток самоубийства. И одна из причин, по которой я хочу жениться, — чтобы жена следила за мной, не допуская этого впредь. Понимаешь?
— Да, Мастер Конут.
— Хорошо. Очень хорошо.
Он достал из коробочки еще одну таблетку, смутился, взглянул на девушку.
Глаза его расширились.
Лусилла стояла без движения, ничего не понимая; она не знала, что на Конута нашло внезапное просветление.
Последняя пилюля. Но ведь недавно их было двадцать! Двадцать — менее, чем три четверти часа назад!
— Еще одна попытка, — хрипло выдохнул он.
Это просветление, казалось, резко ускорило действие таблеток. Сердце заколотилось. Часто и сильно застучало в висках. Глаза застлала алая пелена. К горлу подступил комок желчи.
— Мастер Конут!
Но кричать было слишком поздно — он уже взял себя в руки и действовал. Отшвырнул пустую коробочку и, покраснев, бросил взгляд на Лусиллу. Затем без всяких церемоний перевесился через перила.
Лусилла завизжала.
Она подбежала к нему и вцепилась в него сзади, но Конут нетерпеливо отталкивал ее, пока девушка не увидела, что он не собирается броситься вниз, а засунул пальцы в рот и, невзирая на манеры и приличия, быстро и эффективно пытается выплеснуть отраву наружу.
И все сам.
Лусилла молча стояла и ждала.
Через несколько минут локти Конута перестали ходить ходуном, но он все еще лежал на перилах, пристально глядя вниз. Когда он обернулся, у него было измученное лицо человека, на котором лежит проклятье.
— Извини, спасибо.
— Но я ничего не делала, — кротко возразила Лусилла.
— Конечно, сделала. Ты разбудила меня. Она покачала головой.
— Ты знаешь, что сделал это сам. Сам. Без моей помощи.
Он взглянул на нее сначала с раздражением, потом с сомнением. И, наконец, с оттенком зарождающейся надежды.
Церемония была очень простой. Ее проводил Мастер Карл. Был дружеский ужин, а потом они остались одни, с этого момента — муж и жена, соединенные властью, данной главам факультетов. Они ушли к себе.
— Тебе лучше отдохнуть, — сказала Лусилла.
— Хорошо.
Он растянулся на кровати так, чтобы видеть ее. Он очень мало знал о ней, теперь изучающей свое новое жилище, строящей свои женские планы по поводу обустройства его — нет, их комнаты. Она была так незаметна, как только может быть незаметно живое существо, а двигалась бесшумно и быстро. Но с таким же успехом она могла бы предстать перед ним в сиянии вспышек неоне и под вой сирен — все равно она смущала его.
Конут встал и оделся, не глядя на Лусиллу. Она удивилась:
— А я думала, пора спать…
Он замялся.
— Неужели?
Время было действительно позднее, но накануне Конут проспал целый день.
— Ну да, — проговорил он беспечно, как человек, у которого со сном не связано решительно никаких проблем. — Да, пора. Но я думаю прогуляться во дворе, Лусилла. Мне это просто необходимо.
