Поход - [51]
Негритяночка, забравшись на камень, воздела руки и воскликнула:
– Смотрите, что там!
Разбредшиеся тени сбежались к ней.
– Что такое?
И она исступленно выкрикнула:
– Крест господа нашего!
Эхо повторило ее слева всюду: на ложе из сухих листьев, в просветах между деревьями, в самамбайях, нависших над обрывами. Казалось, ночь шепотом молится: «Крест господа нашего, крест господа нашего…»
Когда последние обрывки тумана вознеслись к небу, серебристый свет луны озарил застывшую горную цепь и коленопреклоненных негров, молящихся Южному кресту. Кресты земные не раскрыли им свои объятия; они молились небесному кресту, который ближе к богу и весь из звезд.
Потом они повалились на землю и забылись тяжелым сном.
Чудовищные массы облаков реяли между землей и небесным сводом. Иногда они подплывали к горному хребту, углублялись в чащу деревьев и слегка, совсем слегка касались их обожженной коры, будто бог хотел нежно укутать их прохладным душистым горностаевым покровом. На небе это были облака, на земле – туман. Кузнечики наполняли ночь своим тонким стрекотанием, птицы перелетали с ветки на ветку, пели водопады, и, наконец, – чудо здешних гор – глубокой ночью в самые мертвые часы звучала праздничная песнь цикад…
Негры, стоявшие на страже, разбудили спящих, чтобы и те послушали эту волшебную музыку. И, когда они тихо перешептывались между собой, тише, чем журчит источник, примерно за двадцать брас от них послышалось долгое и глубокое мяуканье. Это был ягуар. Матери старались заглушить на груди плач детей. Луна скрылась, ветер уснул в пещерах, горный хребет оцепенел от страха.
Начало светать.
Негры зашагали к Сантосу, к солнцу. Спускаясь по обрывам, они раздирали распухшие, воспаленные ноги; по стонам можно было сосчитать раны. В желтоватом утреннем свете блестели серпы на плечах. Горячий ветер с запахом древесной смолы пахнул им в лицо, всколыхнул серебристую листву веламе, протяжно застонал в отрогах горного хребта; то был норд-вест.
Негров вел Салустио. Почувствовав жажду, он опустился на колени у родника и, зачерпнув воды в пригоршни, принялся пить. Остальные негры последовали его примеру. Потом они пошли дальше легким охотничьим шагом, останавливаясь при каждом подозрительном шорохе. Ягуар, должно быть, расхаживал где-то поблизости. Но надо было идти вперед. Вдали сияло золотое пятно – это был Сантос, это была свобода.
На одном из поворотов они увидели медленно ползшую по земле темную фигурку. Они содрогнулись.
– Кончились горы? – измученным голосом спросила фигурка.
– Почти; еще немного и конец, – ответил Салустио.
Это была Лузия, негритяночка, которая дала обет спуститься с горного хребта в Сантос на коленях; двигаясь ползком по руслу потока, Лузия в конце концов выбралась к дороге, которую он пересекал, и в несколько дней совершила рискованный спуск по гальке и острым камням, перебираясь через болота, речки, лужи грязи. Она встретила нескольких путников; те приняли ее за парализованную нищенку и не обратили на нее внимания. Лузия уже потеряла человеческий облик, ноги ее представляли сплошную язву; одежда в пути превратилась в лохмотья.
Услышав, что горы кончаются, она сделала над собой усилие и снова поползла к этому сияющему пятну, которое становилось все ярче.
Дорога стала расширяться. Вот встретилась лужайка, покрытая лилиями; чахлые деревца воздевали свои худые руки к небу.
Раздался громкий окрик:
– Стой!
Негры оглянулись по сторонам. На лужайке залегли солдаты и целились в них.
Женщины настолько испугались, что даже не пытались бежать. Но мужчины инстинктивно образовали тесную группу и подняли серпы, намереваясь защищаться. Они, словно обреченные, были готовы бороться насмерть.
Кавалерийским отрядом командовал Густаво Борба, а офицерами у него были Маркондес де Брито и Олегарио Моура; пехотный отряд возглавлял Константино Шавиер э Безерра. Все они договорились проявить к беглецам максимальную терпимость, беспрепятственно пропустить остатки колонны.
Константино Шавиер много лет спустя поведал в одном письме развязку этого эпизода:
«Борба вступил в переговоры с невольниками, сказав, что они могут свободно пройти и с ними ничего не случится. Тогда все – мужчины, женщины и дети, которые готовились оказать сопротивление, – разом склонив колени, торжественно произнесли:
– Да благословит вас Иисус Христос, сеньоры!
И снова потащились вниз по горам, едва переступая окровавленными ногами…»
Тут послышался чей-то стон. Это была Лузия. Увидев людей, она повторила свой вопрос:
– Кончились горы?
Один из сержантов подошел взглянуть, в чем дело, и ответил:
– Уже, сестра моя!
Лузия попробовала подняться, но не смогла; колени у нее словно окаменели. Тогда она выгнулась, простерла руки и громко провозгласила:
– Да будет благословенна богородица Монте-Серрате, моя покровительница!
Она походила на ствол обгоревшего дерева, ветер рвал остатки ее рубища, обнажая страшные язвы.
Негры продолжали путь на Сантос. Когда они дошли до равнины, их встретил черный человек на белом коне. То был Кинтино де Ласерда – он привез им продукты и одежду.
До Сантоса дошли немногие.
За мостом дорога потянулась вдоль железнодорожной линии. Стадо быков, встреченное невольниками накануне, переночевав в Кубатане, прошло по этой же дороге незадолго до появления на ней рабов: следы копыт еще только наполнялись водой.
Сборник рассказов бразильских писателей XX века и конца прошлого столетия о жизни детей и подростков этой далекой страны.
«Тайны Сан-Пауло» (1955) – полубытовой, полудетективный роман, рисующий жизнь крупнейшего промышленного центра Бразилии в середине 20 века, в котором явственно ощущается элемент сатиры, направленной против основных социальных институтов. Он стоит особняком в творчестве писателя: Шмидт обращается к изображению быта деклассированных элементов, «дна» Сан-Пауло. Интригующий сюжет показывает, где преступный мир смыкается с полицией и где порой не отличить добропорядочного, преуспевающего буржуа от профессионального вора.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.