Поход «Седова» - [5]
В ЛЕДЯНОЙ КРЕПОСТИ
— Скоро достигнем кромки, — авторитетно заявил капитан. — Холод и туманы — верные предвестники льда.
И правда. Уже к вечеру, переливаясь зеленовато-голубой окраской, мимо нас пронеслись огромные ледяные крепости — айсберги. А на рассвете Воронин обнаружил и долгожданную кромку.
Сначала на горизонте появились мелкие льдинки, потом «Седов» вошел в разрозненный лед, который, по мере продвижения к северу, становился все плотнее и плотнее. К 10 часам вечера продвигаться вперед уже стало затруднительно. Перед ледоколом появились огромные ледяные поля с темными прорехами — полыньями. Под напором стального тарана — носа ледокола — лед дает длинные, извилистые трещины; гигантские блестящие глыбы с шумом переворачиваются в бурном водовороте. С каждым шагом продвигаться к северу становится все труднее.
А тут еще на горе — сильный ветер сдвинул вплотную отдельные льдины. Разрозненные глыбы сковало в одно сплошное поле, упругое и твердое.
Вот тут-то ледоколу и пришлось продемонстрировать свои качества. Отойдет он назад и со всей силой бросается на лед так, что конец его носа вылезает на поверхность льда. Тогда под тяжестью ледокола льды дробятся в куски, и образуется небольшое пространство свободной воды. Опять отходит ледокол назад и опять бросается на льды и так — до бесконечности. Продвигается почти шагом, настойчиво проникая на север.
Но вскоре и это становится бесполезным. Кругом нас — сплошная ледяная крепость. Толщина льда доходит до 3-4 метров. Итти вперед — бесполезно. Мы встали перед задачей искать другой, более удобный проход к Земле Франца Иосифа.
Тогда-то капитан и предложил сделать попытку прорваться в другом направлении. Мы повернули немного в сторону — носом на восток. Этот маневр оказался исключительно удачным. Прежде всего, как и предсказывал Воронин, мы встретили более разреженный лед с частыми широкими разводьями, хотя нагромождения ледяных глыб-торосов стали крупнее и заходили выше наших маленьких иллюминаторов. Но в этих условиях «Седов» еще мог работать. Хоть и медленно, но неуклонно мы продвигались вперед.
С первого же дня, как только мы вошли в лед, к нашей экспедиции присоединились неожиданные спутники: целые стаи белоснежных серебряных чаек сопровождали ледокол в ледяной пустыне. Они легко кружились вокруг судна, низко, едва не зацепляя концами крыльев, планировали над водой или вдруг стремительно, камнем, плюхались в волны, выскакивая с маленькой, извивающейся рыбешкой во рту. Оказывается, наш ледокол им неожиданно приготовлял хороший и вкусный стол. Из-под льда, который дробил ледокол, на поверхность воды, в страшном смятении и испуге, стайками выскакивала рыбешка, которую ловко подхватывали насторожившиеся чайки. Через несколько дней появились мрачные и угрюмые глупыши-буревестники — солидные серые птицы, с исключительно красивым полетом. В противоположность крикливым чайкам, они молча летали вокруг, хищными желтыми глазами выискивая в зеленой воде едва заметные силуэты добычи.
Ужасный треск и грохот, когда ледокол проламывает лед. Тяжелые глыбы с шумом ударяются в железные бока судна, поднимая целый водоворот воды и пены.
Воронин нервничает. Днем и ночью он бессменно на своем посту. Всегда его можно найти наверху, вымеряющим квадрат капитанского мостика.
Скоро земля. Там, далеко, за густой серой вуалью тумана, должен быть желанный берег. Это мы прекрасно знаем, об этом заявляет компас и настойчиво твердят сложные измерительные приборы, по солнцу определяющие местоположение ледокола.
Напрягаются, нервной дрожью трясутся машины, со свистом и вздохами шаркают тяжелые поршни. Напрягаются и люди. Обжигаясь в волнах огня где-то на дне трюмов, в дыму и пыли, копошатся полуголые тела, без перерыва подбрасывающие в прожорливые, ненасытные пасти топок лучший кардифский уголь.
Надо дойти до земли — острым лезвием врезалась эта мысль в сознание всего коллектива, каждого участника экспедиции — от измазанного матроса до спокойного, голубоглазого капитана.
ЗЕМЛЯ, ЗЕМЛЯ…
Сегодня с утра капитан растопырился у огромной сорокакратной цейсовской пушки — бинокля, который установлен на самом верхнем мостике. Его опытный глаз помора, с детства привыкший к разливам тумана, уже давно нащупал еще неясную мелькающую точку.
— Земля! Впереди земля!
Маленький, насквозь пропитанный угольной пылью чумазый кочегар, сверкая белизной оскала, нервно тычет пальцем в туманную даль. С быстротой радиоискры по маленьким клеткам кают пронеслась радостная весть. Черные от сажи, наспех накинув тужурки, повыскакали участники экспедиции наверх. Идут оживленные толки, в каком направлении находится этот давно желанный осколок материка.
Внезапно длинный луч тусклого, негреющего солнца стрельнул по туману, и медленно, словно нехотя, раздвинулся тяжелый занавес. Где-то вдали, у самого горизонта, за острыми изломами торосов к широкими разводьями полыней, наметилась извилистая черная полоска, по мере прояснения влажного воздуха принимавшая форму крутых обрывистых гор, с большими пятнами снега и сверкающим руслом ледника-глетчера.
Где мы находимся? Что это за остров?
Автор рассказывает о своей встрече с Северной Двиной спустя четверть века после первой поездки. Следуя по знакомым местам, он описывает зримые перемены, происшедшие в жизни северян за годы послевоенных пятилеток, сегодняшний день, далекое и недавнее прошлое края.Второй рассказ — о Мезени. Читатель побывает в удорских деревнях с их своеобразным бытом, проплывет по речным плёсам на лодках, посетит старинные русские села Нижней Мезени.
Название книги говорит само за себя. Это короткие рассказы об интересных случаях, связанных с путешествиями, произошедших с 1996 по 2009 год – с тех пор, как я начала путешествовать автостопом. Какой у меня стаж сейчас – трудно сказать, бросила считать после четвертого экватора (экватор равняется 40 000 км). По меркам нашей тусовки, за рубежом я бывала мало: только половина стран Европы, США и Китай, да и по СНГ путешествую не так много – уже больше половины времени сижу дома. Но в поездках, да и не только, случалось такое, чем стоит поделиться.
Анна Чайковская пишет о Будапеште как о городе замершего времени. Здешний календарь мог бы остановиться на 1896-м. В тот год страна отмечала Тысячелетие, дела шли отменно, Будапешт был одной из двух столиц Австро-Венгрии, азартно соперничал с императорской Веной и, несмотря ни на какие трудности, разочарования и неудачи, имел основания видеть будущее в светлых тонах. Книга о Будапеште уже поэтому – о временах «прекрасной эпохи», о тех годах, когда ничто не предвещало ни 1914, ни 1920 года, ни того, что за ними последовало.
Как получить бесплатное образование? Как купить или снять жилье? Как получить вид на жительство и устроиться на работу? Как почувствовать вкус северной кухни? Как выйти замуж или жениться в Финляндии? В книге вы прочтете обо всем этом и о многом другом!Известный тележурналист Андрей Шилов уже пятнадцать лет рассказывает о Финляндии в российских средствах массовой информации, а последние годы бывает там даже чаще, чем в России, — ведь там живет его семья.Здесь вы найдете наблюдения и советы живущих в Финляндии русских и финнов, губернаторов, риелторов, мэров, учителей, полицейских и пенсионеров.
Центральная Африка — один из самых труднодоступных районов земного шара, и экспедиции туда всегда сопряжены с колоссальными трудностями. Английский путешественник доктор Самюэль Фергюсон предлагает поистине революционный метод исследования этих территорий и вместе с двумя спутниками отправляется в путешествие над центральной Африкой на воздушном шаре, желая связать воедино открытия предыдущих экспедиций…
В данном блоке Яша и Серега отправляются, как обычно, в Гурзуф, но их, так же, как обычно, скидывают с поезда раньше. Яша размышляет о сущности бытия и делится своими естественнонаучными наблюдениями за популяцией кроликов. Здесь же нашла свое законное место знаменитая история шарикового дезодоранта. В финале мы видим, как попытки выстроить собственный уникальный язык порой приводят путешественников к двусмысленным жизненным коллизиям.Автор не ставит себе целью развеселить читателя: один и тот же момент может показаться кому-то смешным, кому-то серьезным.