Поход Сагайдачного на Москву, 1618 - [6]
Царствование Лжедмитрия I было ознаменовано ориентацией московской политики в сторону Польши, а также некоторыми попытками реформирования внутриполитического уклада державы. Однако молниеносные победы Лжедмитрия I окончились так же быстро, как и начали свой бег. Недовольство царем большой части боярства привело к тому, что сразу по прибытии его в Москву, князь Василий Шуйский, используя посредников, начал распространять слухи о самозванстве царя. Преданный Лжедмитрию I воевода Петр Басманов раскрыл этот заговор, и 23 июня 1605 года Шуйского схватили, после чего осудили на смерть, помиловав лишь непосредственно у плахи. Но Шуйский был далек от раскаяния. Практически сразу после нежданного освобождения от смертельной опасности он продолжил собирать под своими знаменами оппозицию новому царю.
На свою сторону Шуйский привлек князей В. В. Голицына и И. С. Куракина. Заручившись поддержкой ратников стоявшего под Москвой новгородско-псковского отряда, который готовился к походу на Крым, заговорщики организовали государственный переворот. В ночь с 16 на 17 мая 1606 года боярская оппозиция, воспользовавшись озлоблением москвичей против явившихся в Москву на свадьбу Лжедмитрия I польских шляхтичей, которые и не думали скрывать своего статуса новых хозяев Москвы, подняла восстание, в ходе которого самозванец был убит.
Первый этап гражданской войны был окончен, что вовсе не значило, что порядок в державе, которая привыкла жить под сильной рукой и теперь изнемогала от анархии, будет быстро восстановлен. Сквозь ставшие прозрачными границы Московского царства ринулись целые полчища искателей приключений, авантюристов и солдат удачи всех мастей. Самое активное участие в той войне приняли и украинские казаки. Они воевали то на стороне польских феодалов, жадных до земли московских бояр, то на стороне своих атаманов, целью которых был, по большей части, «хлеб казацкий», то есть военные трофеи. Ни для кого не секрет, что сама организация казацкого войска вообще, и Запорожской Сечи в частности, подразумевала постоянное участие казачества в войнах и обогащение за счет тех самых трофеев. И в этом плане запорожцы мало чем отличались от наемных ландскнехтов, которые искали своего военного счастья нанимаясь на службу к монархам и феодалам Европы. Конечно, сказанное мною не совсем вяжется с тем понятием «Запорожская Сечь», каким мы привыкли трактовать этот феномен казацкой республики. Но хочу заметить: речь не идет о Сечи и ее роли в построении украинской государственности. Речь идет лишь об отдельных, так сказать «инициативных группах» казаков. Как пишет Яворницкий в своей «Истории запорожских казаков», «... важно лишь то, что с появлением Лжедмитрия в России наступило смутное время, а это время всегда желательно было для всего казацкого сословия, искавшего везде добычи и военной славы...» Что ж, хлеб казацкий на то и хлеб казацкий, чтобы добывать его в бою. Здесь хотелось бы остановиться подробней на хронологии участия украинского казачества в московской Смуте, ибо и это поможет нам понять причины появления двадцатитысячного казацкого корпуса Сагайдачного под стенами Кремля.
У того же Д. И. Яворницкого встречаем интересную информацию: «В то время как запорожские казаки возвратились из шведского похода на Низ (все тот же хлеб казацкий — Ю. С.), у них объявился человек, который потом потряс основы всего русского государства и едва не сделался причиною подчинения России польской короне,[3] — это Лжедмитрий I, или названный Дмитрий царевич...»
Что из этого следует? А следует то, что, готовясь к вторжению в Московию, Григорий Отрепьев старался заручиться не только поддержкой польской короны и магнатов, но и поддержкой казачества, рассматривая его как весомый силовой аргумент в предстоящей войне. И дальнейшие события показали, что его расчет оказался верным — украинское казачество показало себя в последующих боях гораздо лучше, чем заносчивая польская шляхта.
Первоначально армия Лжедмитрия I состояла из нескольких тысяч поляков, трех тысяч перешедших на его сторону подданных Годунова и двух тысяч донских казаков. Но уже в городе Севске к Лжедмитрию присоединились двенадцать тысяч украинских городовых и запорожских казаков. Армия более чем внушительная, особенно если принять во внимание, что восемь тысяч из присоединившихся казаков были конницей, а четырехтысячный пехотный отряд имел при себе двенадцать пушек. Как указывают некоторые источники, Лжедмитрий наиболее обрадовался запорожским казакам, будучи наслышанным об их мужестве и войсковом умении. Но даже при таком положении вещей первый блин, как говорится, был для Отрепьева комом. В битве, которая состоялась в январе 1605 года при деревне Добрыничах, неподалеку от Севска, войско Лжедмитрия I, в котором насчитывалось двадцать тысяч бойцов, потерпело поражение от шестидесятитысячной армии ратников царя Бориса Годунова, под начальством князей Федора Мстиславского и Василия Шуйского.
Начал сражение сам Лжедмитрий I. Он с кавалерией атаковал один из флангов царского войска, смял и опрокинул его, после чего устремил свои усилия на центр построений Шуйского и Мстиславского, стремясь сокрушить стрельцов, которые там находились, силами украинских и донских казаков. Однако стрельцы мужественно выдержали удар кавалерии. Прикрываясь подвижными укреплениями, которые были построены из саней обоза, они встретили казаков мощными мушкетными залпами, после которых те начали спешное отступление, неся довольно ощутимые потери. Вслед за конницей, начала отступать и пехота Лжедмитрия I, что могло бы привести к неминуемой катастрофе, если бы в бой не вступила запорожская артиллерия. Казацкие пушкари открыли огонь картечью по стрельцам, которые бросились преследовать бегущих врагов. Этим они спасли положение армии Отрепьева. Правда, ценой собственных жизней — почти всех их уничтожили разъяренные собственными потерями стрельцы. Поверженный Лжедмитрий I вынужден был спасаться бегством в город Путивль, откуда позже и начал свое победоносное шествие на Московский престол. К власти и бесславной смерти от рук мятежников Василия Шуйского.
Наряду с битвами, географическими открытиями и иными знаковыми свершениями, неоднократно описанными историками, краеведами и публицистами, наша история помнит и другие события. Не такие известные в силу определенных обстоятельств, но не менее важные для процесса становления украинской государственности, чем те, о которых читали мы еще на страницах школьных учебников. Едва ли не самым ярким примером такого несправедливо обделенного вниманием ученых исторического события может служить битва на реке Синюха.
Среди великого множества книг о Христе эта занимает особое место. Монография целиком посвящена исследованию обстоятельств рождения и смерти Христа, вплетенных в историческую картину Иудеи на рубеже Новой эры. Сам по себе факт обобщения подобного материала заслуживает уважения, но ценность книги, конечно же, не только в этом. Даты и ссылки на источники — это лишь материал, который нуждается в проникновении творческого сознания автора. Весь поиск, все многогранное исследование читатель проводит вместе с ним и не перестает удивляться.
Основу сборника представляют воспоминания итальянского католического священника Пьетро Леони, выпускника Коллегиум «Руссикум» в Риме. Подлинный рассказ о его служении капелланом итальянской армии в госпиталях на территории СССР во время Второй мировой войны; яркие подробности проводимых им на русском языке богослужений для верующих оккупированной Украины; удивительные и странные реалии его краткого служения настоятелем храма в освобожденной Одессе в 1944 году — все это дает правдивую и трагичную картину жизни верующих в те далекие годы.
«История эллинизма» Дройзена — первая и до сих пор единственная фундаментальная работа, открывшая для читателя тот сравнительно поздний период античной истории (от возвышения Македонии при царях Филиппе и Александре до вмешательства Рима в греческие дела), о котором до того практически мало что знали и в котором видели лишь хаотическое нагромождение войн, динамических распрей и политических переворотов. Дройзен сумел увидеть более общее, всемирно-историческое значение рассматриваемой им эпохи древней истории.
Король-крестоносец Ричард I был истинным рыцарем, прирожденным полководцем и несравненным воином. С львиной храбростью он боролся за свои владения на континенте, сражался с неверными в бесплодных пустынях Святой земли. Ричард никогда не правил Англией так, как его отец, монарх-реформатор Генрих II, или так, как его брат, сумасбродный король Иоанн. На целое десятилетие Англия стала королевством без короля. Ричард провел в стране всего шесть месяцев, однако за годы его правления было сделано немало в совершенствовании законодательной, административной и финансовой системы.
Первая мировая война, «пракатастрофа» XX века, получила свое продолжение в чреде революций, гражданских войн и кровавых пограничных конфликтов, которые утихли лишь в 1920-х годах. Происходило это не только в России, в Восточной и Центральной Европе, но также в Ирландии, Малой Азии и на Ближнем Востоке. Эти практически забытые сражения стоили жизни миллионам. «Война во время мира» и является предметом сборника. Большое место в нем отводится Гражданской войне в России и ее воздействию на другие регионы. Эйфория революции или страх большевизма, борьба за территории и границы или обманутые ожидания от наступившего мира — все это подвигало массы недовольных к участию в военизированных формированиях, приводя к радикализации политической культуры и огрубению общественной жизни.
Владимир Александрович Костицын (1883–1963) — человек уникальной биографии. Большевик в 1904–1914 гг., руководитель университетской боевой дружины, едва не расстрелянный на Пресне после Декабрьского восстания 1905 г., он отсидел полтора года в «Крестах». Потом жил в Париже, где продолжил образование в Сорбонне, близко общался с Лениным, приглашавшим его войти в состав ЦК. В 1917 г. был комиссаром Временного правительства на Юго-Западном фронте и лично арестовал Деникина, а в дни Октябрьского переворота участвовал в подавлении большевистского восстания в Виннице.
Крымская война 1854—1856 гг. была вызвана извечным стремлением двух величайших империй – России и Великобритании – расширить свои сферы влияния. При этом собственные интересы они маскировали лозунгами борьбы за «великое дело свободы». Россия говорила о борьбе за права православного населения Османской империи, а союз европейских государств (сколоченный Англией и Наполеоном ІІІ) прикрывался фразами о борьбе с Николаем І – «жандармом Европы» и притеснителем Турции. Но с того момента, как союзный флот подошел к Крыму и начал военные действия на территории России, эта война стала для русского народа войной не за имперские интересы, а за Отчизну.