Похитительница кошмаров - [25]
Но она волновалась зря. Её родители крепко спали, сидя на диване. Отец закинул ноги на журнальный столик. Мама положила голову ему на плечо. Они выглядели такими измученными и уязвимыми – как будто даже меньше ростом, чем обычно. Поцеловав каждого из них в лоб, Марен отправилась на кухню приготовить себе сэндвич.
12
– Пять, шесть, семь, восемь! – Голос мисс Мэриголд разносился по танцевальной студии.
Семнадцать танцоров исполнили первые шаги своего номера. Во втором ряду, вторая слева, Марен энергично топала и прыгала. Пот градом катился по спине. Широко раскинув руки, она описала идеальный двойной пируэт и приступила к следующей серии из шестнадцати движений.
Впервые за несколько дней у неё было хорошее настроение. До невероятности. Танцы означали, что у неё в голове не оставалось места мыслям про кому, кошмары или про то, кому эти кошмары приснятся. В её голове была только музыка, счёт, шаги, стук туфель по полу.
– Превосходно! – воскликнула мисс Мэриголд, когда танцоры приняли заключительные позы и музыкальная композиция подошла к концу. – Ещё раз!
Хватая ртом воздух, Марен усмехнулась и вернулась в исходное положение, положила руку на бедро и стала ждать начала песни. Танцоры достигли того головокружительного состояния, наступающего к концу урока, когда все уже хорошо запомнили все движения, напряжение спадало и можно было импровизировать.
«Это похоже на сон про полёты», – подумала Марен, когда её туфли заскользили по полу, а музыка наполняла всё её тело. Она не хотела, чтобы это закончилось, не хотела прекращать движение, не хотела возвращаться к реальной жизни.
Но после ещё трёх повторений танца урок закончился.
– Отлично, всем спасибо! – сказала мисс Мэриголд, когда танцоры побежали за полотенцами и бутылками с водой. – Марен, ты сегодня отжигала. Что это на тебя нашло?
Метрические тонны вины и отчаянная потребность убежать от реальности, хотела сказать Марен, но лишь улыбнулась и пожала плечами. Она была готова остаться на следующий урок, но это был балет, а Марен определённо не балерина. К тому же её родители не могли оплачивать дополнительные занятия. Она и без того чувствовала себя ужасно, придя на это занятие, но мама сказала, что уроки танцев будут последними в списке того, на чём они вынуждены экономить. После продуктов и отопления. И хотя Марен знала, что это шутка, ей нравилось, что мама понимала, насколько эти уроки важны для неё.
– Увидимся на следующей неделе, – сказала мисс Мэриголд, когда танцоры выходили из студии.
Марен задержалась в раздевалке, не готовая встретиться лицом к лицу с Якобы-мисс-Мало. Увы, но встретиться придётся. Эйфория, которая бурлила в её крови на протяжении всего урока танцев, медленно улетучивалась. Марен допила воду из бутылки, убрала туфли в рюкзак (где лежала пачка кошмаров) и вышла на улицу.
Марен подошла к автоматическим дверям больницы, которые с тихим шорохом распахнулись, и Якобы-мисс-Мало выскользнула наружу. На ней были солнечные очки и платье с леопардовым принтом, болтавшееся на её худой фигуре как на вешалке. У неё на поясе сидела алая моль, похожая на пучок перьев для смахивания пыли. Не говоря ни слова, она зашла за угол здания. Марен было неприятно, что она вынуждена, как собачка, последовать за этой женщиной, но ничего другого ей не оставалось. Якобы-мисс-Мало прислонилась к кирпичной стене и протянула руку ладонью вверх.
Марен держалась как можно ближе ко входу в больницу.
– Вы получите кошмары, только если поклянётесь, что никому их не дадите. И вы должны пообещать, что после этого оставите меня и мою семью в покое.
Женщина рассмеялась волчьим смехом и вытащила телефон.
– Иди сюда, дорогая. Хочу кое-что тебе показать.
– Я подожду здесь, спасибо. – Марен скрестила лодыжки и сложила на груди руки. Пока сны в её руках, у неё всё ещё были рычаги воздействия.
– Не думаю, что ты хотела бы, чтобы это увидел кто-то ещё. – Женщина подняла телефон. На его экране было видео из больничной палаты. Марен прищурилась. Это была палата Хэлли, и на экране Марен сидела рядом с сестрой. Ноги её тотчас онемели.
Якобы-мисс-Мало поставила видео на паузу и снова поманила Марен. На этот раз та подошла ближе, паря, словно воздушный шар, привязанный к запястью этой женщины.
Видео было снято откуда-то слева от кровати Хэлли. Марен не поверила своим глазам. Такое просто невозможно! Но увы! Судя по нечётким краям кадра и длинному зелёному стеблю, что тянулся вверх сбоку, камера была спрятана в цветочной композиции. Марен увидела, как она нервно смотрит на дверь и поёт сестре песню.
– Нет, – прошептала она.
Как жаль, что она не может крикнуть в камеру, сквозь пространство и время, предупредить своё прошлое «я» не делать того, что она собиралась сделать. Но… прошлая Марен, продолжая петь, выскользнула из кресла и склонилась над Хэлли. Камера дала крупный план. Прошлая Марен посмотрела прямо в объектив, открыла рот сестры. Вынув что-то крохотное из кармана, она положила это нечто в рот Хэлли. Тревога и надежда на лице её прошлой «я» так глубоко ранили Марен нынешнюю, что она разрыдалась от бессилия и ярости.
