Похитители снов - [2]

В тот вечер Ниалл Линч явился домой затемно, а когда проснулся, обнаружил, что над ним, в маленькой белой спальне, стоит Ронан. В лучах утреннего солнца оба казались снежно-белыми, как ангелы, и это само по себе было прекрасно, хоть и неправда. Лицо Ниалла было в крови и синих лепестках.

– Мне снился день, когда ты родился, Ронан, – сказал Ниалл.

Он вытер кровь со лба, чтобы показать сыну, что раны там нет. Лепестки, прилипшие к телу, имели форму крошечных звезд. Ронан сам удивился собственной уверенности в том, что они возникли из сознания Ниалла. Он никогда и ни в чем не был так уверен.

Мир зиял и растягивался, внезапно став бесконечным.

Ронан сказал:

– Я знаю, откуда взялись деньги.

– Никому не говори, – велел отец.

Это был первый секрет.

Второй хранился далеко-далеко. Ронан не говорил об этом. Не думал. Не облекал в слова тайну, которую хранил от самого себя.

Но она, как музыка, продолжала играть на заднем плане.

Три года спустя Ронан мечтал о машине своего друга, Ричарда К. Ганси Третьего. Ганси доверял ему что угодно, кроме оружия. Оружия и вот этой тачки, «Камаро» семьдесят третьего года выпуска, адского оранжевого цвета с черными полосами. Днем Ронану не удавалось пробиться дальше пассажирского сиденья. Когда Ганси уезжал из города, он забирал ключи с собой.

Но во сне Ганси не было, а машина была. Она стояла на пологом склоне заброшенной парковки, и вдали, как привидения, маячили синие горы. Ронан взялся за ручку двери со стороны водителя и потянул. Магии сна едва хватало, чтобы удержать в сознании идею открывания двери. Но этого оказалось достаточно. Ронан опустился на сиденье. Горы и парковка были сном, но запах в салоне – воспоминанием. Бензин, винил, коврик, летящие друг за другом годы.

«Ключи в замке», – подумал Ронан.

И они были там.

Ключи болтались в замке зажигания, как металлический плод, и Ронан долго удерживал их образ в памяти. Он перенес ключи из сна в воспоминание, потом обратно, и накрыл их ладонью. Он почувствовал мягкую кожу и потертые углы брелока, холодный металл кольца, острое и тонкое ребро ключа между пальцев.

Затем он проснулся.

Когда Ронан разжал кулак, ключи лежали у него на ладони. Из сна – в реальность.

Это был его третий секрет.

1

Теоретически Блу Сарджент должна была убить одного из них.

– Джейн! – раздался крик с холма.

Он был адресован Блу, хотя ее вовсе не звали «Джейн».

– Скорей!

Блу как единственному человеку, лишенному дара ясновидения, в семье, обильно наделенной экстрасенсорными способностями, много раз предсказывали будущее и всякий раз напоминали, что она убьет своего возлюбленного, если попытается его поцеловать. Более того, ей предсказали, что в нынешнем году она влюбится. Блу и ее сводная тетка Нив обе видели одного из этих юношей бредущим по незримой дороге мертвых в апреле, а значит, ему предстояло умереть до истечения следующих двенадцати месяцев. Получалось пугающее уравнение.

В ту минуту этот конкретный юноша, Ричард Кэмпбелл Ганси Третий, выглядел бессмертным. Он стоял на влажном ветру, на склоне большого зеленого холма, и пламенно-желтая рубашка трепетала вокруг его торса, а шорты защитного цвета облепляли восхитительно загорелые ноги. Такие парни не умирают; их отливают в бронзе и устанавливают у входа в городскую библиотеку. Он протянул руку в сторону Блу, когда та, выйдя из машины, принялась карабкаться на холм. Этот жест вовсе не выглядел поощрительным; Ганси как будто регулировал дорожное движение.

– Джейн, ты должна это видеть.

В его голосе звучал медовый акцент старинного вирджинского богатства.

Когда Блу, с телескопом на плече, спотыкаясь, поднялась на вершину, то немедленно оценила уровень опасности: «Я еще не влюбилась в него?»

Ганси галопом спустился по склону и отнял у девушки телескоп.

– Он совсем не тяжелый, – заявил он и поскакал обратно.

Нет, Блу не думала, что влюбилась. Она еще никогда не влюблялась, но была абсолютно уверена, что поймет, когда это случится. Некоторое время назад Блу посетило видение, в котором она целовала Ганси, и она до сих пор могла легко восстановить эту картину в памяти. Но внутреннее благоразумие – преобладающая черта Блу – намекало, что причина, скорее, в красивых губах Ричарда Кэмпбелла Ганси Третьего, а не в каком-то назревающем романе.

И вообще, если фатум полагал, что вправе диктовать ей, в кого влюбляться, его ждал неприятный сюрприз.

Ганси добавил:

– А я думал, ты сильная. Кажется, у феминисток обычно бывают большие мускулы?

Нет, она точно не влюбилась в него.

– Если ты улыбаешься, это еще не значит, что шутка смешная, – заметила Блу.

На очередном этапе поисков валлийского короля Оуэна Глендауэра Ганси попросил у местных землевладельцев разрешения бродить по их частным территориям. Все эти участки пересекала силовая линия Генриетты – невидимая прямая, которая соединяла паранормально насыщенные места. На ней лежал загадочный лес Кабесуотер; она делила его на две части. Ганси был уверен, что Глендауэр покоится где-то в Кабесуотере, спит там уже не первый век. Тот, кто разбудит короля, получит подарок – и в последнее время старая легенда не выходила из головы у Блу. Ей казалось, что Ганси тут единственный, которому это действительно надо. Нет, Ганси не знал, что умрет в пределах нескольких месяцев. А она не собиралась ему об этом говорить.