Похититель тел - [19]

— Ты хочешь… ты правда хочешь…

— Хочу чего? — рассеянно спросил Лафайет, впервые замечая грациозные белые крылья, закрывающие Сисли словно сверкающим плащом из перьев.

— Ты хочешь жениться на мне!

— Подожди минуточку, — улыбнулся Лафайет, — с чего ты это взяла?

— Но ты… ты же поцеловал меня, да?

— Ну, конечно, а кто бы это не сделал? Но…

— О, Тазло! Это самый чудесный миг в моей жизни! Я должна сейчас же сказать папе! — Она вскочила — изящное миниатюрное существо, сияющее от счастья.

— Погоди минуточку… давай не будем никого вводить в этот сон. Мне нравится именно так, как есть!

— Папа будет так счастлив! Он всегда мечтал об этом дне! Я на минуточку, мой самый дорогой, я сразу вернусь. — Сисли повернулась и исчезла. Лафайет неуверенно встал, помычал от боли в перевязанном крыле, поковылял за ней и… налетел на твердую стену. Он отступил, ощупал грубо отесанную поверхность дерева в поисках двери, в которую вышла Сисли.

— Она должна быть здесь, — пробормотал он. — Я видел ее собственными глазами, или уж хотя бы теми глазами, которыми пользуюсь сейчас… — Но несколько минут поиска не привели ни к какому результату: стена была сплошной.

— Мой мальчик! — раздался за спиной свистящий носовой голос. О'Лири пришел в смятение: посреди комнаты стоял угловатый морщинистый древний старик. На лице его светилась беззубая улыбка.

— Моя малышка только что сообщила мне счастливую новость! Поздравляю! Я, конечно, согласен, милый юноша! Приди в мои объятия! — Старик бросился вперед, чтобы обнять Лафайета, который с недоумением уставился поверх лысой головы старика на пару молодцов с рельефными бицепсами, которые молча появились и встали возле Сисли Пим, скрестив руки на груди с выражением скуки и снисходительности.

— Папа сказал, что церемонию можно провести прямо сегодня вечером, Тазло! — воскликнула Сисли. — Правда, здорово?

— Все произошло слишком быстро, — ответил Лафайет, — вы делаете поспешные выводы. — Он помедлил, неожиданно заметив, что лица двоих молодых людей — по-видимому, ее братьев — нахмурились.

— Что ты имеешь в виду? — спросил один из них.

— Я хочу сказать, что… мне, конечно, очень нравится Сисли… но…

— Но что? — запальчиво перебил второй молодец.

— Но я не могу… то есть… ну, черт побери, я не могу жениться на ней или еще на ком-нибудь!

— Эй! В чем дело? — прощебетал старик, отступая и царапая Лафайета взглядом, как острыми когтями. — Не можешь жениться на моей дочери?

Сисли Пим издала жалобный вопль. Оба брата угрожающе наступили.

— Я хочу сказать… Я не могу быть женихом! — выпалил Лафайет, отступая на шаг.

— Как это… не можешь? — заинтересовался старик.

— У тебя запас желудей есть, так? — напомнил один из братьев.

— Гнездо у тебя подходящее, так? — наступал другой.

— И ты же поцеловал ее, — вновь вмешался первый брат.

— И она не возражала, — поддержал его второй, — значит, она согласна, так?

— А тогда, какие могут быть препятствия? — прокаркал старик, будто дело было уже решенное.

— Просто… просто…

— Тазло… ты не… не… не…

— Надеюсь, ты не хочешь сказать, что уже обещал какой-нибудь другой девице в Таллатлоне? — с угрозой спросил один из братьев, тот, что был покрупнее.

— Конечно, нет! Но я не могу просить Сисли Пим выйти за меня замуж, — твердо сказал Лафайет. — Сожалею, что поцеловал ее. Я не имел это в виду.

Внезапно сверкнул стальной клинок, и в горло Лафайета уперся конец ножа, который сжимал в сильном смуглом кулаке меньший брат.

— Сожалеешь, что поцеловал мою сестру, да? — прошипел он.

— Нет, на самом деле я не сожалею, — заявил Лафайет и сильно наступил на подъем ноги нападавшего, одновременно отбивая запястье и ударяя кулаком в ребра.

Юноша согнулся, кашляя и прыгая на одной ноге.

— Между прочим, мне это очень понравилось, — вызывающе заявил О'Лири. — Но факт есть факт. Я никогда ранее не встречал Сисли, я ее увидел всего десять минут назад. Как же вы можете желать, чтобы она вышла замуж за незнакомца?

— Никогда не видел? — голос старика дрогнул, он жестом показал второму брату, чтобы тот не подходил. — Что это значит? Вы же вместе выросли! Вы же почти ежедневно встречались в течение последних двадцати двух лет!

— Папа, кажется, я поняла! — вскрикнула Сисли, кидаясь между Лафайетом и своими родственниками. — Бедный Тазло считает, что в его состоянии было бы нечестно жениться на мне.

— Состояние? Какое состояние? — раздраженно спросил отец.

— При падении, когда он сломал крыло, он ударился головой и потерял память.

— Это звучит правдоподобно, — заметил старший брат.

— Во-первых, как его… хм… угораздило упасть? — проворчал младший, потирая область желудка, запястье и голень одновременно.

— Да, как же это ты упал, Тазло? Ведь никто же не падает? — спросил старик. — Такой мастер полета, как ты!

— Это длинная история, — коротко ответил Лафайет. — Вы не поймете…

— Пожалуйста… ну как он вам расскажет? — спросила Сисли. — Он же ничего не помнит!

— Однако он вспомнил, как целуют ничего не подозревающих девиц, — прорычал младший брат.

— Послушайте, парни, давайте просто забудем об этом. Я признаю свою ошибку, прошу прощения, если ввел вас в заблуждение…

— В заблуждение? Эта глупая гусыня прилетела к нам на всех парах, выпалила радостную весть, и ее слышала половина обитателей! Теперь мы станем посмешищем, особенно, если уйдем и оставим вас в комнате без присмотра!